Тимошина проза (сборник)

Теперь отменить поездку мог лишь какой-нибудь форс-мажор – техногенное или стихийное бедствие. Однако Тимоша в субботу с утра справился на погодном сервисе и не нашел ничего угрожающего. Взглянув непосредственно из окна, он убедился, что солнце светит вполне уверенно в матовом небе города. На железных дорогах, похоже, всё тоже обстояло штатно: в расписании электричек не было никаких отмен. Тимоше оставалось только вскинуть рюкзачок на плечи, расцеловать родителей и отправляться в путь.

Первый этап его путешествия был ему более чем знаком. Каждый день, отправляясь на службу, Тимоша вот так же протискивался в маршрутку, идущую до метро. Привычно закрыв глаза, он, в зависимости от того, как повезет с пробками, некоторое время галлюцинировал в парах бензина. В эту субботу «Газель» долго на заводилась; водитель ругал ее по-таджикски, а она отстреливалась из глушителя. Такое начало поездки можно было бы счесть дурным предзнаменованием, если бы не было обычным делом.

А в метро обошлось без каких-либо предзнаменований; метро всегда утешает своим бесперебойным функционированием. Лишь единожды Тимоша вздрогнул – когда чуть было не пропустил остановку. Он по привычке едва не уехал к себе на работу, но, вовремя спохватившись, выскочил из вагона. Станция располагалась непосредственно под железнодорожным вокзалом. Шагнув на платформу, Тимоша сразу, как капля в реку, влился в поток людей с рюкзаками и сумками на колесах. Эти люди обуты были в грубые башмаки и одеты в выцветшие обноски; казалось, что происходит какая-то эвакуация, но это всего лишь пешие дачники мигрировали на выходные. Очень скоро Тимоше досталось под ребра черенком лопаты и отдавило ногу колесом сумки, но его это не расстроило. Даже стало спокойнее оттого, что так много народа ехало вместе с ним за город.

Особенных сложностей не возникло и на железнодорожном вокзале. Тимоша прошел сквозь раму не реагировавшего ни на что детектора и оказался в зале пригородных отправлений. Пресловутых вокзальных бомжей он не увидел ни одного; вместо них здесь лежали, пованивая, две милицейских овчарки и один ротвейлер. Собаки не реагировали на окружающее так же, как и детектор. Пассажиры спешили купить билеты, но сталкивались с процедурой. Кроме окошек с живыми задумчивыми кассиршами, в зале были расставлены автоматы, возле которых пассажиры сами впадали в задумчивость. Тимоша тут был человеком новым, и потому билетик приобрел у женщины. Этот билетик выглядел несерьезно в сравнении со своей стоимостью; тоненькая бумажка сминалась и не хотела засовываться в щель турникета. Тимоша преодолел это маленькое затруднение и вышел к платформам. Здесь на него смотрели сразу несколько электричек, словно рыбины на лотках, мордами в одну сторону. Эти морды должны были стать хвостами. Отыскав среди электричек ту, что шла до Федюнино, Тимоша вошел во второй от морды-хвоста вагон, выбрал место по ходу движения и сел, заложив ногу на ногу. Он испытал промежуточное удовлетворение. Начало его путешествия в общих чертах соответствовало задуманному.

До отправления электрички еще оставалось время. Вагон заполнялся всё новыми пассажирами. Это были, конечно, дачники, обвешанные поклажей, но также студенческая тонконогая молодежь, и застенчивые гастарбайтеры, и надменные женщины-богомолки, и женщины-матери со своими орущими и кривляющимися детьми. Все с волнением выглядывали свободные места, а наконец усевшись, испытывали промежуточное удовлетворение. Но вот и совсем не осталось незанятых мест в вагоне. Пассажиры, которым не повезло, скорбною вереницей тянулись между сидящими и уходили в другой вагон. Сидящие отворачивались от них.

Поезд тронулся точно по расписанию. Легкая дрожь покатившегося вагона через сиденье отдалась Тимоше и отозвалась в душе легким трепетом ожидания. Он переключил всё внимание на окно, готовый впитывать впечатления.

3. Зона отчуждения

Поезда входят в город и из него выходят через не самые чистые его места. Так повелось исторически, еще с паровозных времен. Железная дорога тогда были чумазой, и городские окрестности ей соответствовали. Потом появилась электротяга; дорога стала гораздо чище, гигиеничнее для организма города. Но окрестности ее остались прежними.

Красивые новенькие поезда на бегу разметали всякую городскую дрянь: пакеты, окурки, пивные банки. Вдоль путей все заборы и стены пакгаузов были исписаны непристойностями, политическими доносами и просто абракадаброй. На придорожных откосах пьянствовали отбросы городского социума. Трудолюбивой железной дороге, по природе своей склонной к размеренности и порядку, было чуждо такое ее окружение. Она как могла боролась с обступавшим ее городским хаосом. Тимоша прочитывал трогательные железнодорожные надписи, выложенные белым камешком: «Счастливого пути!» – туда, и обратно: «Добро пожаловать!».

4. Самолетик