Тимур. Тамерлан

   — Но не только задетая гордость тревожит меня.

   — Что же тогда, что?

Крупный, разгорячённый Хуссейн нависал над мирно лежащим братом. Крупные капли пота капали с него, как жир с туши, повешенной над пламенем костра.

   — Ты посуди, наши люди уже месяц бездельничают. Даже больше. Без дела войско слабеет, падает дисциплина. Ты сам говорил. Вот посмотришь, скоро начнут разбегаться.

   — Пожалуй.

   — Вот, сам соглашаешься. И потом, если у тебя есть предложение лучше моего, предлагай!

Тимур покачал лежащей на ковре головой:

   — У меня нет лучшего предложения.

   — Но тогда что же?!

   — У меня есть плохое предчувствие. Очень плохое.

Хуссейн обиженно сел, веселье слетело с него, густые брови сошлись на переносице.

Тимур не дал ему обидеться до конца. Встал, обнял названого брата за плечи:

   — Как бы ни плохи были мои предчувствия, они не могут бросить тень на нашу дружбу.

Глава 14 УДАЧА И СУДЬБА

Спорящий с судьбою —

благородный безумец.

Сетующий на отсутствие

удачи — безумный раб.

Махмуд ибн-Шамкух,

«Споры птиц и зверей»

Уже первые недели похода показали, что тёмные предчувствия не обманывали Тимура. Вдруг начался падеж скота, поэтому, переправившись через Сухраб и Пяндж, эмиры были голодны, как степные волки. Но поживиться было нечем и негде. Попадавшиеся по дороге селения были разорены теми, кто проголодался раньше. У обожжённых развалин был абсолютно брошенный вид — ни одного сумасшедшего, ни одной собаки. Жизнь слишком давно ушла из этих мест. Из всех войн, которые известны роду людскому, кровавее и разрушительнее всего те, которые ведут между собой братья или бывшие друзья.

Кердаб-бек, игравший роль проводника, играл её всё так же молчаливо. Когда к нему обращались, отвечал или односложно, или уклончиво. На вопрос Тимура о том, когда же, собственно, они получат обещанные деньги, он хладнокровно заметил, что деньги уже заплачены. Три тысячи дирхемов.

Тимур не стал спрашивать кому, это и так было ясно. Хуссейн на вопрос о деньгах отреагировал самым беспечным образом. Конечно, получил, мешок с монетами лежит, кажется, вон в той суме. Почему не сказал об этом брату? Решил, рано пока что делить добычу, кто же этим занимается, отправляясь на войну? Вот когда они с победой поскачут обратно, тогда они и поделят всё добытое поровну, как братья.

Что было на это сказать?

До узурпатора Орламиш-бека очень быстро дошли сведения о приближении войска эмиров. Он в это время осаждал Шахруда в горном селении Чокал и считал, что дни его противника сочтены, весь Сеистан был под его пятой. И жители если и не выказывали радости, то, по крайней мере, демонстрировали послушание. Бек отправил своего сына Меймена с тысячей всадников навстречу Хуссейну и Тимуру, повелев ему остановить их. А ещё лучше отбросить. А в том случае, если повезёт, то и рассеять. Имена эмиров были уже хорошо известны и в горах, и в степи, но пока они всего лишь внушали уважение, не пришло время, когда они стали вызывать трепет.

   — Здесь, — сказал Тимур, стоя на вершине лесистого склона. Внизу белой извилистой ленточкой лежала пыльная, каменистая дорога. Напротив склона, густо поросшего лесом, был почти отвесный каменистый обрыв, источенный дождями и ветрами.

Хуссейн внимательно ознакомился с этой картиной, на лбу его появилась сомневающаяся складка.

   — Что значит — «здесь»?

   — Здесь они хотят нас встретить.

   — Кто?

   — Орламиш и его люди.

Молчаливый обычно Кердаб-бек подтвердил, что это одна из немногих дорог во внутренний Сеистан и самая, пожалуй, удобная.

Хуссейн ещё раз внимательно осмотрел горный распадок, его конь сделал несколько шагов вперёд, как бы стараясь приблизить хозяина к изучаемой картине.

   — Что значит «хотят»? Они что, уже здесь?

Тимур усмехнулся:

   — Мы уже здесь, и значит, встреча состоится, но не такая, как они думают. Мансур! Курбан!

Когда доходило до устроения конкретных военных дел, Хуссейн не вмешивался, он давно понял, что у Тимура это получается лучше. Чтобы у окружающих не создалось впечатления, что его названому брату принадлежит в их союзе первенствующая роль, Хуссейн вёл себя так, будто он просто позволяет эмиру Тимуру командовать. Как высший начальник позволяет это начальнику среднему.

Поэтому когда Тимур объяснял Мансуру и Курбану Дарвазе, куда убрать коней, как расположиться воинам на лесистом склоне, как замаскироваться, чтобы их нельзя было рассмотреть ни снизу, ни с севера, откуда пойдут люди Орламиша, так вот, во время отдачи этих мелких приказаний Хуссейн в стороне беседовал с посланцем Шахруда.

Старинное положение военной тактики гласит, что выигрывающий во времени тем самым выигрывает в инициативе и во внезапности нападения. Навряд ли неграмотный эмир, бывший барласский разбойник, был знаком с поучениями великих полководцев древности. Он сам догадался, в чём его преимущество, и сам понял, каким образом это преимущество проще всего использовать.