Тимур. Тамерлан

Но дело в том, что любителями приятно побеседовать за ароматным чаем население Самарканда не исчерпывалось. Какие-то свои настроения бродили и клубились в хижинах бедноты, в среде всяческого сброда, которым обычно полон большой торговый город. И всегда этот сброд оказывается наиболее легко воспламеняемым материалом, когда над городом нависает какая-нибудь большая опасность.

То, что Самарканду на этот раз не удастся откупиться от грядущих неприятностей звонкой монетой, стало ясно ранним утром, на третий день после известия о поражении эмиров. И, конечно, в центре разворачивающихся событий оказался молодой богослов Маулана Задэ. Опоясанный воинским поясом, на котором болтались и сабля, и тяжёлый таласский меч, он подошёл к воротам дома, в котором предавался тревожному отдыху престарелый и уважаемый Абу Саид, в недавнем прошлом верховный мераб Самарканда, а ныне хранитель главной его печати.

Не обращая внимания на то, что час воистину ранний, Маулана Задэ громко постучал рукоятью меча в медную бляху, приколоченную на ворота.

В доме проснулись быстро, потому что никто толком и не спал. Слуга-старик был выслан спросить, кто это так нагло беспокоит старика — хранителя городской печати.

— Народ! — был дан ему гордый и звучный ответ, подтверждённый тремя десятками глоток тех, кто толпился за спиной своего вожака.

Ответ был столь необычен, заносчив и нелеп, что старик не сразу сообразил, в чём дело. Пришлось призывать ещё кого-то. Стражники, которым было получено охранять сон высокопоставленного чиновника, благополучно и благоразумно отсутствовали.

Все эти заминки и задержки разозлили толпу представителей народа. Она, что интересно, быстро разрасталась, что почти всегда случается в подобных ситуациях. Среди простых людей оказывается очень много желающих пристроиться в хвост к какому-нибудь начинанию. В ворота полетели камни, и послышались угрожающие крики.

Вот наконец ворота отворили. Маулана Задэ и десяток его спутников, увешанных оружием столь же угрожающе, как и он сам, вошли во двор.

Хранитель печати был, разумеется, перепуган до смерти, но старался держаться с достоинством. Была у него мысль одним начальническим окриком осадить эту шайку вооружённых оборванцев во главе с этим омерзительным наглецом. Была, но исчезла при виде того состояния, в котором находились и оборванцы, и наглец. Они были свирепы, мрачны, одновременно крикливы и готовы на всё. Именно эта внезапно возникшая уверенность, что готовы на всё и ни перед чем не остановятся, и заставила старика удержаться от первоначального плана.

Он уныло поприветствовал их и осведомился, что им нужно в столь ранний час.

Именно в этот момент власть перешла к Маулана Задэ и его сторонникам.

   — Предательство не выбирает час, когда ему обрушиться на наши головы.

   — Предательство? — испуганно спросил старик.

   — Мы остались без защиты, ваши благородные эмиры бросили город на произвол судьбы.

   — Бросили?

   — Да, и бегут в Балх. Но зря они думают, что в состоянии нас предать. Найдутся руки, способные защитить Самарканд. — С этими словами Маулана Задэ воздел вооружённую руку и рассёк утренний воздух сверкающим лезвием. Лес рук, отягощённых оружием, взметнулся следом, и послышались крики, утверждающие, что вот они, эти руки, нашлись.

   — Вы хотите воевать с чагатаями? — осторожно и растерянно спросил Абу Саид.

Маулана Задэ подошёл к старику вплотную.

   — Это старый разговор, и сейчас поле спора останется за мной. Печать!

   — Печать?

   — Да, городскую печать!

Абу Саид не стал уточнять, зачем этому возбуждённому молодому человеку она понадобилась, он просто снял с дряблой старческой шеи тяжёлую серебряную цепь с привешенным к ней куском старинного золота.

Получив то, что хотел, Маулана Задэ крикнул:

   — А теперь мы пойдём к начальнику городской стражи! Он мне очень нужен.

   — Начальник городской стражи бежал, — послышался голос из толпы.

Маулана Задэ захохотал. Это известие его позабавило.

   — Но тогда что? Тогда в квартал городских глашатаев!

   — Зачем? — раздались вопросы.

   — Да возвестят в Самарканде, что пора вставать. Сон закончился, у нас много дел.

За воротами, куда выскочил Маулана Задэ, волновалось уже целое человеческое море. Вид такого скопления народа не испугал и не смутил бывшего богослова.

   — В соборную мечеть! В соборную мечеть! — воскликнул он, и тут же сотни голосов поддержали его:

   — В соборную мечеть! В соборную мечеть!

   — Да-да, и соберите туда всех богатых и важных, всех жирных и ленивых! Я буду говорить там.