Тимуровцы

Отношения с религией у Ильи не складываются с детства. Помнится, читать он научился по бабулиному молитвеннику, следя, как полуграмотная старушка вполголоса читает вслух и водит пальцем по строчкам. Скоро читал он молитвенник гораздо быстрее старенькой бабки, а древние словечки «благословити», «заповеди», «повиняти», «носити» принялся с удовольствием употреблять прилюдно. Когда отец догадался, откуда у шестилетнего сынишки странные речевые обороты, устроил выволочку и тёще, и Илюшкиной матери! Отец мужчиной был серьезным, пустых шуток не жаловал, а старушечью набожность терпел лишь из уважения к возрасту.

– Я вам, мамаша, вот что скажу. Вашим старорежимным опусам давно уже самое место в печке! Мало вам от Советской власти досталось за невежество, мало родню вашу раскулачивали и ссылали? Хотите и нашей семье жизнь испортить своей темнотой? Не по-зво-лю!! Зап-ре-ща-ю учить ребенка устаревшим понятиям! – стучал он кулаком по столу, как выпьет.

Мамка отмалчивалась, а бабуля роняла в сердцах:

– Тьфу ты, прости Господи! Трезвый – человек, как человек, а напьется – дурак дураком!

И плелась в свою каморку с иконками, вязаной скатертью, вышитыми наволочками и старыми книгами…

– Собирайся, Илюха, поедем в церкву, пока жива. Эти бестолочи, родители твои, чую, так и не удосужатся крестить ребенка…

Благодаря родной бабке, стал он Крещеным, и откликался на это прозвище, пока не закончил школу…

После истории на Первой Строительной Илья начал заикаться. От малейшего волнения нёбо и скулы сводило холодом.

– Смотри, отцу не сказывай, – велела бабуля и завела Илью в каморку с иконами.

Там, шепча молитву, она расплавила церковную свечку и вылила в чашечку со святой водой коричневый воск. Потом вместе с Ильей бабуля долго рассматривала причудливо застывший узор. Череп и кости, старинный камин и седая кошка, бабка-монстр, поленья и бочонок для дождевой воды – все переплелось в восковом рисунке…

– Ничего не пойму, – наконец, перекрестилась старуха, – какие-то кости, да могилки… Пускай остаются навек в воске церковном, а не в головушке раба божьего… Во веки веков, аминь!

Выливала на воск бабушка Илью несколько раз. Постепенно смертельный холод всё реже и реже сковывал речь, пока совсем не прошло заикание. Потихоньку забылась и история с пожаром.