Тина

Но не прислушивалась Тина к моим осторожным словам, точно исподволь, не замечая, попадала под гипноз странного обаяния слабаков, а меня ставила перед фактом. Судьба всегда была слишком неласкова к ней. Может, и правда, что застенчивые и скромные могут только трагически отдавать себя тем, кто менее всего способен их понять и оценить, и взамен ничего не ждут. А если, не дай бог, и поймут, то начнут, к своей слабости и привязчивости прибавлять еще и жестокость, незаслуженно причиняя боль своему благодетелю. Жалость-то к другому не всякому по плечу, себя любимых такие люди больше жалеют. Поверь, Жанна, я ни словом не грешу против истины.

Во-вторых. О людях Тина думает лучше, чем они есть на самом деле. Неоспоримо, что это ее мышеловка. Она слишком правильная, всепрощающая, готовая бесконечно долго терпеть, не перечить. И мне постоянно талдычила, словно какой-то пароль, как молитву или мантру: «Учись терпеть других».

Тина не умеет быть беззаботной. Интересное явление: у нее есть свобода от самой себя… В ее глазах всегда столько участия! Она вся такая чистая, светлая – высшее существо, способное понять то, что другим не дано. Конечно, такое не может не тронуть.

Ну, прямо-таки рок какой-то над ней всегда висел и попадал в нее буквально прицельно. Сначала Тина вечно вусмерть пьяного сердечника два года отхаживала после его загулов. Ратовала за сочувствие к его мукам похмелья. Помниться, они как-то сразу нашли друг друга. Странный он какой-то был даже внешне: маленький, сутулый, шнобель (нос) – хоть землю паши. Глаза, правда, черные, огненные, но злые. Повозилась она с ним! Он оставлял ей болезни и дурное настроение, а свое обожание и обаяние преподносил другим женщинам. К тому же, как большинство ходоков, ревнив был до потери пульса. Вымещал на ней свои неудачи. Прекрасно понимал, что не прав, и от этого, как водится, бесился еще больше. Бывало, слова просто так не скажет – все с вывертами и руганью. И за что? Ведь не жена она ему была, просто излишне добрая подруга. Даже не гулящая девица. Что она не по этому делу за сто верст было видно.

А Тина, будто не замечала бесполезности своих усилий и продолжала заботиться о нем, оправдывая его поведение тем, что с искусственным клапаном он долго не проживет и его надо жалеть. Кому еще в голову могло такое прийти кроме как Тине? Он сам себя должен был беречь. Думаю, находилось немало студентов готовых с удовольствием посмеяться над ней. Самое скверное, что все это происходило у меня на глазах, а я ничего не могла поделать, только зубами скрипела от злости и без пользы надрывала горло: «Он дурью мается и не лечится. Прочно оседлал Фортуну, то бишь тебя. Выкинь его из головы. Ты должна исходить из разумного понимания его болезни и его проблем. Он сам себя губит. Вгонять себя в хандру дело нехитрое. Ты же наперечет знаешь его недостатки».

Ты не представляешь, Жанна, какая с ним была морока! Я категорически отмежевывалась от странного поведения Тины и только выглядывала ее из полутемного окна нашей комнаты в общаге, волнуясь за ее долгое отсутствие. Не одну меня поражала всегдашняя готовность Тины биться за слабых. Ее добродетель не питала собственных дерзновенных желаний и была послушна только чужой воле, коварству и грешным, порочным устам. Я нахожу это ненормальным, из области деструктивного. Утешь ее Всевышний! (А сама тоже спотыкалась на одни и те же грабли.)

Я думаю, Тина не случайно подвернулась Гарику. Неисповедимы пути Господни. Судьбой она зачем-то была ему назначена. Только у него о ней было самое смутное представление. И себя он вопреки всякому здравому смыслу попусту растрачивал. Жил на Е2 – Е4. Но его вполне устраивал существующий порядок вещей. Может, он за куражом прятал свой страх скорой смерти? Это так понятно!

Прошло время, ветер разметал пепел его страстей. Тут-то и оказалось, что никто к нему не мог правильно подступиться, что только Тина благодаря какому-то обостренному женскому инстинкту понимала и чувствовала перепады его настроений, каким-то непостижимым образом вовремя без лишних слов приходила на помощь, была той единственной, которая на самом деле ему была нужна. Никто в этом не мог сравняться с ней. Я и представить себе не могу как он до нее жил. Просто ходил по жизни наугад, не считал нужным смотреть вперед, задумываться о будущем.