Тёмная материя

— Квартирку снимаете? Так себе, — заявила модель оглядываясь.

— На что денег хватило. Вы по какому поводу или этажом ошиблись?

— Не ошиблась, Сергей, по фамилии Угрюмов. И перестань пялиться, мне некомфортно.

Мужчина, смутившись, перекинул взгляд на пол, отметив для себя, что не мешало подмести.

— Что с лицом? Нос опух и синяки?

— Упал. Поскользнулся.

— Эх, Сережка, дожил до двадцати восьми лет, а врешь плохо. Просто даже неудобно за тебя. Надо учиться. Очень, очень полезный навык. Тем более есть у кого перенять. Твоя Ирина замечательно лжет. Крутит роман открыто, а ты не замечаешь. А то, что огреб, стесняться не стоит. Ты же не боец спецназа.

— Вы с Ириной работаете? Про роман как узнали? — Угрюмов отметил, что девушка похожа на модель из журнала, что когда-то хранился у него, на переломе детства и юности.

— Ты лучше спроси, насколько все серьезно, и стоит ли волноваться из-за него.

— Чего тут спрашивать? Само наличие романа уже меняет расклад, все сильно усложняя.

— Ну нет, так не пойдет. Ты еще ничего не знаешь, а уже делаешь выводы. Спроси напрямую. Она изменяет? И я отвечу: да, изменяет. Хочешь узнать, как давно? Отвечаю: три месяца. Кто он, спросишь ты. И я скажу, что он старше тебя, но с хорошим положением и вполне упакованный. Мне продолжить?

— Тебе какое до этого дело? Она отбила его у тебя?

Девушка звонко рассмеялась.

— Ты же сам видишь, она не конкурент. Я за справедливость и мир без войны.

Ненадолго повисла тишина, которую оборвало шипение на кухне выкипающих из кастрюли пельменей. Сергей вышел на кухню, выключив огонь. Девушка уже стояла в прихожей, собираясь уходить.

— А ты молодец. Достойно держишься. Мстить будешь?

— Что?

— Я, к примеру, когда скучно, придумываю разные пытки для своих врагов. Могу поделиться вариантами. Как бы хотел их наказать?

Угрюмов в момент представил пару образов, но тут же прогнал от себя.

— Богатое воображение. Не хотела бы оказаться в числе твоих врагов. — Девушка провела ладонью по щеке мужчины и вышла в подъезд.

Угрюмов закрыл дверь и подошел к окну, надеясь разглядеть машину, в которую сядет девушка. Но из подъезда никто не вышел, да и машин рядом с подъездом не оказалось. Одни пенсионеровозы покоились на газонах между деревьев, оставленные до лета, превращаясь в сугроб и увеличиваясь в размерах с каждым новым снегопадом. Сергей открыл входную дверь, чтобы услышать движение в подъезде, и вздрогнул от неожиданности, увидев перед собой соседку сверху, неприятную бабку с волосатой бородавкой на верхней губе.

— Телевизер громко включаете. Спать не даете, сволочи. Наркоманы весь подъезд обоссали. Когда прекратите? Я в полицию заявление напишу. — Бабка воткнула руки в бок, громко выкрикивая, надеясь привлечь шумом других неравнодушных жильцов.

— Я таксист. По ночам работаю, и телевизор не смотрю, — попробовал оправдаться Сергей, понимая, что бесполезно.

— Покоя от вас нет. Наркоманы! Шумите, почему?

Угрюмов захлопнул дверь и вернулся к окну. Напротив подъезда отъезжал белый «порше», помигивая аварийными огнями. Мужчина сел за стол и долил в стакан водки.

— Чтоб ты сдохла сука, — выдохнул он, выпив залпом горькую жидкость.

Тяжесть грязно-серого утра долго не позволяла подняться с постели, оттягивая как можно дольше начало скверного дня. Телевизор, не прекращая, с вечера вещал новости, то и дело показывая курсы валют, незнакомых вечно голодному карману. «Накаркала бабка», — подумал Сергей, выключая телевизор и принимая вертикальное положение. Словно дряхлый старик, уставший от жизни, он прошел на кухню смягчить жар похмелья и сморщился от вида оставленного на столе бардака. Изменщица с работы не возвращалась. Мужчина достал телефон, проверить звонки. Телефон оказался отключенным со вчерашнего дня. Стоило включить, как посыпались сообщения. Вчера звонили много, настырно, с разных незнакомых номеров. Угрюмов поставил чайник, намереваясь выпить кофе, и тут же зазвонил телефон, заставляя вернуться в реальность.

— Вас из полиции беспокоят. Мы звонили вчера, вы были недоступны. — Из динамика звучал уверенный мужской голос, и Сергей сморщился, предполагая заморочки из-за перестрелки в поселке.

— Вы знаете Ирину Покровскую?

— Да. Мы живем вместе.

— Хм.

— Что стряслось? Она домой не вернулась.

— Да, поэтому и звоню. Как бы вам сказать. Не могли бы вы приехать в отделение? Она мертва.

Угрюмов отвел телефон подальше от себя, подгибая колени, чтобы сесть, едва не промахнувшись мимо облезлого табурета. В трубке продолжали говорить, но он не слушал. Ему было трудно дышать от сбившегося дыхания и щемящей боли в груди. А вечером Угрюмов снова пил, освобождаясь от тягостных впечатлений, чтобы не сойти с ума от роя не вмещающихся в голове мыслей, а также пожирающей сердце жалости к себе самому. Он остался один, в ненавистном городе, без нормальной работы, без денег, без планов и без особого желания жить.