Тёмная ночь

Самым ярким представителем этой линии с апостольских времен является Псевдо-Дионисий Ареопагит — величайший пример влияния восточного богословия на западное. Неизвестный сирийский монах для придания большего веса своим произведениям выдал их за писания Дионисия Ареопагита, афиняна I века, обращенного в христианство проповедью апостола Павла. На самом деле, по совокупности внешних и внутренних признаков, их следует датировать двадцатыми годами шестого века. Под именем Псевдо-Дионисия сохранились письма и корпус трактатов, среди которых, в контексте нашего исследования следует особенно отметить «Об именах божиих» и «О таинственном богословии».

В IX веке Иоанн Скотт Эриугена перевел Ареопагитики на латынь по приказу Карла Лысого, и сам очень сильно проникся их идеями. Таким образом был дан мощный толчок развитию средневековой католической мистики в целом. «Мистическую теологию» — небольшое сочинение Псевдо-Дионисия Ареопагита — не проходили в Саламанкском Университете в 1546-1568 гг., когда там учился Хуан де ла Крус. Возможно, он не читал всего корпуса Ареопагитик. Зато в учебную программу входили Луис де Гранада, Осуна, «Жизнь Христа» Лудольфа Саксонского Картузианца (исп. «Эль Картухо»), «Установления» («Instituriones») Иоганна Таулера, «Подражание Христу», святой Бонавентура, святой Григорий Нисский

В числе непосредственных предшественников Хуана де ла Крус называют трех доминиканцев — ее непосредственного основоположника немецкого мистика Майстера Экхарта (1260-1327) и его учеников Иоганна Таулера и Яна Ван Рёйсбрука. К наследию Иоганна Таулера (1300-1361г.) принадлежит корпус проповедей — на данный момент известно 84 — а также духовные стихи, литературные достоинства которых несомненны, но атрибуция Таулеру весьма сомнительна. Произведения Таулера были переведены на латынь, что способствовало расширению круга его последователей. То, о чем говорится на страницах «Восхождения» и «Ночи», Таулер выражал одной-единственной фразой: «Чем больше твари, тем меньше Творца!»

Рецепцию Таулера в творчестве Хуана де ла Крус доказать невозможно — впрочем, как и ее отсутствие. Еще интереснее вопрос с английским анонимным трактатом XIV века «Облако незнания», в котором за два века до Хуана де ла Крус выражена вся суть его взглядов. Как писал Хуго Ранер, «Эти мужи связаны между собой узами, выходящими далеко за рамки прямого литературного влияния и потому не подпадающими под категории, с которыми имеет дело история, ограничивающаяся исследованием источников. Их связь «метаисторична», она основана на тождестве мистического прозрения, которое, вопреки расстоянию во времени, разделяющему этих людей, и их независимости друг от друга в смысле прямого влияния источников, заронило в них одни и те же идеи, высказанные ими в удивительно схожих выражениях» В произведениях Хуана де ла Крус также нашел отражение ряд типично средневековых концепций — их перечисление выходит за рамки данного исследования

3. Собственный опыт.

Эдит Штайн писала в своем исследовании о Сан Хуане де ла Крус: «Для творческой натуры естественно преобразовывать то, что воздействует на нее внутренне, в образ, требующий внешнего выражения. “Образ” здесь не ограничен рамками “видимого” изобразительного искусства; под ним понимается любое произведение искусства, в том числе поэтическое или музыкальное. Оно одновременно является “картиной”, отображающей что-либо, и “произведением”, как чем-то созданным и внутренне завершенным, вписанным в собственный маленький мир. Каждое настоящее произведение искусства, кроме того, является символом, невзирая на то, стремился ли к этому автор, “реалист” он или “символист”. (...) Понятое таким образом, всякое настоящее искусство становится “откровением” и всякое творчество — святым служением»

Стихотворение «На реках Вавилонских», как уже было сказано, представляет собой переложение 137-ого Псалма. Но, с отвагой подлинного святого, Сан Хуан сначала цитирует Библию, а затем продолжает стихотворение, описывая собственный опыт. Еще ярче это проявляется в метафорах Ночи и побега.

4. Светская культура.

Поэма «Темная ночь» говорит на языке libros de caballeria — рыцарских романов. (Григорий Великий сказал: «Господь опустился до языка немощи нашей». Он говорил на языке арамейских рыбаков, а не на греческом Платона и не на иврите Давида.)