Тёмная порода

Сергос налил себе вина из наполовину опустошённой Марисом бутылки и начал рассказ.

Первую часть Марис слушал с интересом, но почти молча, а вот на второй каждое слово Сергоса отзывалось отборной бранью со стороны Мариса.

– Ублюдки! – в очередной раз выплюнул он, когда Сергос замолчал. – Они с ней что-нибудь сделали?

– Откуда я знаю? Не мог же я у неё спросить.

– Ну да, – Марис потёр лоб. – Она, судя по всему, не из Круга, одиночка?

– Похоже на то.

– Тогда ей нельзя пока возвращаться домой, она сейчас даже не сможет себя защитить. Боевые заклятия ещё некоторое время будут ей не под силу. Хотя, дома у неё теперь, скорей всего, тоже нет.

– Может, у неё есть какое-то другое безопасное место? – предположил Сергос.

– Сергос, – Марис горько усмехнулся, – она женщина, она красивая, она наделена Даром и она не из благородных. Для неё нет безопасного места, пока ублюдки вроде Дженго разгуливают по миру с тёмными браслетами в кармане. Они ненавидят нас, Сергос. Ненавидят и боятся. Ты благородный князь, и твоего имени достаточно, чтобы держать их в узде, ты этого не замечаешь. Если ты родился аристократом, твой Дар воспринимают как мелкий недостаток, бывающий полезным в быту. Но есть те, кому повезло меньше. Это же ужасно, Сергос. Мы, наделённые великой силой, не всегда можем защититься от толпы с вилами, – Марис залпом допил своё вино и откупорил следующую бутылку.

– Я замечаю, Марис. Я способен видеть дальше своего носа. Но ведь не все люди ненавидят нас.

– Все, мой друг, все. Когда меня как зверя таскали по ярмаркам, я видел сотни, тысячи глаз. И во всех читалось одно: «Урод, нелюдь, отродье». Они и на тебя так смотрят, просто прячут это. И на неё. Мужиков она привораживала. Ха! Красивая девочка, вот бабьё и зависть взяла. Только будь она обычной, они б поохали, позавидовали и успокоились. И мужики, которые на неё слюни пускали, обычную девочку бы всяко от разбойников отбили и на поругание не отдали, уж кто-нибудь бы возмутился. Но за ведьму никто не заступится. И знаешь, что самое страшное в этом во всем? Эти браслеты… Ведь их создаёт кто-то из нас. Духов этих поймал, овеществил и натаскал кто-то из нас, – Марис закрыл лицо руками. – Кто-то из нас ненавидит нам подобных ещё сильнее, чем обычные люди.

– Об этом не очень приятно думать, но Дар случаен. И не всегда попадает в руки к достойным. Отчасти именно поэтому простой народ так настороженно к нам относится. Но ведь сейчас всё гораздо лучше, чем в первые годы после Темноты. Люди привыкают к нам. Никто уже не убивает детей из-за того, что они отмечены.

– Конечно. Нынче принято продавать их в балаганы или дожидаться, пока они подрастут, и насиловать. Или не дожидаться.

– Дженго ублюдок, но он ведь не все люди.

– Ну да, и маг, который ему помогал, не все. И зрители его представления не все. И мои родители, в конце концов, это же ещё не все, верно?

Сергос не нашёл, что ответить.

– Ладно, дружище, не смотри на меня так жалостливо. Больная тема, старые раны. Вскрыла эта девочка что-то во мне. Кстати, мне кажется, она эмпат.

Брови Сергоса удивлённо поползли вверх.

– Да? Редкий дар…

– Ну, мне так кажется, – Марис пожал плечами. – Глаза у неё такие, внутрь тебя будто бы смотрят. Ты сам-то как?

– Нормально. Думаю, за пару дней восстановлюсь. Надо просто впредь лучше себя контролировать, а то запаниковал– и вот, силы не рассчитал.

– Как тебе вообще в голову взбрело изгонять их, а не просто уничтожить?

– Мне это показалось правильным. В конце концов, ведь я пришёл к ним со злом, а они просто защищали своё сокровище.

– Сергос, с таким трепетным отношением к природе, тебе лучше завязывать с походами. Из одного ты не вернёшься, – посулил Марис, отхлебнув вино. – А мог бы ведь и девушку спасти, и сапфиры сохранить, и уродам этим навалять. И был бы перед ней весь такой князь-герой.

– Зачем мне это? – удивился Сергос.

– Не знаю, я, например, люблю в глазах симпатичных девушек выглядеть героем.

– А она симпатичная? Я как-то не обратил внимания, – зачем-то соврал Сергос.

Марис весело прищурился.

– На мой вкус – очень.

Глава третья Странный князь

Альба спала без сновидений, глубоким тягучим сном, и в первые мгновения после пробуждения не сразу поняла, где находится. Судя по освещению, близился полдень – солнечный свет заливал комнату. Альба села в кровати, огляделась вокруг, и память услужливо предоставила ей события последних дней. Картинки того, что было, перемежались картинками того, что могло случиться, и где-то в животе скручивался тугой комок, а по коже бежали неприятные холодные мурашки. Волевым усилием она остановила этот калейдоскоп мыслей, повела плечами, будто стряхивая их с себя. Хотелось помыться. Вчера она, не раздеваясь, упала в кровать и сразу забылась сном, так и не найдя сил искупаться.

Ванна, вырезанная из цельного куска белого камня, была по-прежнему наполнена. Альба тронула воду рукой и поёжилась – холодная вода неприятно напомнила прикосновение бъёрка.