Тёмное крыло

— … Просто сосредоточься на том, чтобы посылать свои щелчки дальше, с дополнительным импульсом в конце. Понимаешь меня? Давай, сделаем это вместе. Ах, да, и попробуй закрыть глаза. Тогда тебе будет легче сосредоточиться. Готова?

Сидя бок о бок с Сумраком, Сильфида прочистила горло и исторгла несколько охотничьих щелчков.

— Ничего, — сказала она после паузы. — Это что — шутка, что ли?

— И ты не видела деревьев на той стороне поляны?

— Нет. А ты видел, да?

Сумрак не знал, что и говорить.

— Расскажи мне, — настаивала Сильфида, выглядя почти рассерженной, — что ты видел?

— Всего лишь часть дерева.

— Врёшь. Что ещё?

— Ещё стволы и ветви, все серебристые, но очень чёткие. Мне были видны дырки от выпавших сучков и трещины в коре. Их листья мерцали — думаю, потому что ветер шевелил их. То, как они сияют и танцуют — прекрасное зрелище. А среди ветвей, словно метеоры, летает миллион насекомых, а дальше среди деревьев, всё словно светится и гудит — всё, что живёт и движется.

Когда он закончил говорить, Сильфида промолчала, а затем спросила:

— И ты видел всё это, закрыв свои глаза?

Он кивнул, переполненный чувствами.

— Как же это несправедливо, — пробормотала она. — Ты просто взял, и обнаружил, что можешь так делать?

— Раньше я никогда не пробовал этого ночью, — ответил он. — Возможно, многие из нас умеют это делать.

— Никто и никогда не говорил нам, что рукокрылы умеют видеть в темноте.

— Думаешь, что я единственный, кто может так делать? — спросил он.

Он не мог сдержать ощущения удовольствия от мысли, что он был обладателем особого умения.

— Наверное, я должен спросить Маму, делала ли она так когда-нибудь.

Сильфида фыркнула:

— Она просто скажет, чтобы ты прекратил быть не таким, как все.

Сумрак начал ощущать беспокойство.

— Я не хочу, чтобы папа думал, что я уродец.

Отец всегда казался терпимым к другим его отличиям — к его странным бесшёрстным крыльям, к отсутствующим когтям, к слабым задним лапам, и ещё к большим ушам — но, возможно, эта новая вещь вышла бы за рамки его терпения. Он помнил ярость на морде отца, когда тот огрызнулся на Сильфиду. Сумраку никогда не хотелось, чтобы она обернулась и против него самого.

— Не волнуйся, — сказала Сильфида. — Ты в любом случае всегда был любимчиком у Папы.

— Это неправда, — произнёс Сумрак, ощущая при этом неловкость.

— Он никогда не сердился на тебя. Всегда только на меня. Просто он думает, что я шумная.

— Да, бываешь иной раз.

— Если бы я была самцом, ему бы дела не было до этого. Всё из-за того, что я самка. Папа не ждёт от самок слишком многого.

— Нет, Сильфида! — Сумрак был изумлён. Раньше он даже подумать об этом не мог. Ведь Папа же всегда хорошо обращался с Мамой?

— Ты не заметил этого лишь потому, что ты самец. Самцы дают имена в своих семьях. Самцы становятся предводителями и старейшинами.

— Нова старейшина, и она самка!

— И это приводит Папу в бешенство. Просто посмотри, как он обращался с нею во время собрания.

— Она этого заслужила!

— Она? А что, если она права?

— Сильфида! Папа прав.

— Да, Папа тоже так думает, — фыркнула сестра. — Причём постоянно.

— Папа знает всё лучше, чем все мы, — напомнил ей Сумрак. — Он старше, и он был предводителем уже двадцать лет.

— Тогда спроси его о том, как видеть в темноте, — сказала Сильфида, немного надувшись на него. — И посмотри, что он скажет.

Сумрак уже не ощущал прежней уверенности. Завтра будет организована экспедиция по поиску гнёзд ящеров на острове, и его отец будет полностью занят этим делом.

— Я просто надеюсь, что я не единственный, — сказал Сумрак.

Сильфида уклончиво хрюкнула.

— Я пошла спать. Ты идёшь?

— Я скоро вернусь.

Вновь оставшись в одиночестве, Сумрак устроился на ветке и устремил свой звуковой взор на мёртвого ящера. Облик его огромного крыла вспыхнул перед его мысленным взглядом — бесшёрстное, туго натянутое на кость — по сути своей не так уж сильно отличающееся от его собственных парусов. Не слишком приятная мысль. Он позволил образу быстро раствориться в своих мыслях. В своих ноздрях он всё ещё обонял дурно пахнущее дыхание умирающего существа. «Даю тебе мои крылья». Он осознал, что дрожит. Он ощущал себя так, словно ящер распахнул перед ним небеса всего мира.

ГЛАВА 5. Рыщущие

С вершины холма Хищнозуб разглядел знакомый вид своего леса. Его шаги стали длиннее, и Пантера шла рядом с ним в том же темпе. Сейчас дневная жара достигла своего пика, но он сгорал от желания вернуться домой после стольких дней странствий. Его шерсть слиплась от пота и пыли, а дыхание было сбивчивым.

Заходя под густой покров из деревьев и папоротника, Хищнозуб почувствовал, как по его телу прокатилась волна облегчения и отличного самочувствия. Свет померк, пробиваясь сквозь высокий полог леса. Зрачки Хищнозуба расширились. Его кожа остыла, и он стоял, впитывая с каждым глубоким вдохом горячо любимые запахи леса.