Тёмное наследие

Чай ароматный, сладкий и вкусный, пахнет земляникой и сливками. Чайничек парит на маленькой горелке и пыхтит. Очень красивая женщина качается туда-сюда в кресле, смотрит на свое отражение в стекле и бубнит ему, как старушка. Никто не слышит ее и не видит, и ей почти не стыдно раскрываться перед собой. У любого существа, долго страдающего от боли, в конце концов срабатывает инстинкт самосохранения – залечить рану, найти лекарство.

– А как же данное мной слово? Как?.. А… придумаю… придумаю что-нибудь… заставлю Васю приказать выйти за него… слово монарха сильнее…

– Как ты жалка, Ани… придумываешь обходные пути, чтобы обмануть саму себя… но ты-то будешь знать…

– Подумаю, потом подумаю об этом, да…

Делает глоток, другой.

– Еще нужно позаботиться о Каролине… Обещала, что всегда буду с ней. И передать дела по дипломатическому корпусу. И тогда… тогда можно попробовать предложить династический брак. Под это дело выбить преференции для Рудлога…

Она долго сидит, пьет любимый чай, яростно раскачиваясь в кресле, пока на душе не становится совсем спокойно и уютно. Снова мир приобретает четкий порядок, и снова цели выстроены в последовательность, не мешая друг другу.

9 января, понедельник

Утром принцесса Ангелина проснулась задолго до рассвета. В окне только-только начинали бледнеть звезды. Вызвала служанок, позавтракала, подождала, пока развернут перед ней и помогут надеть белоснежный наряд с широким красным поясом. И вслед за одной из девушек пошла по тонкому слою гари к зеленой полосе и дальше, к вишневым садам императора.

Идти пришлось больше часа – ее вели скрытыми тропками, так, что ни разу принцессу не увидел никто из царедворцев и обслуги, хотя слышала она и мужские голоса, и команды занимающихся охранников, и щебет придворных дам. Похоже, невидимкой можно было пройти весь огромный парк.

Наконец служанки остановились по обе стороны от узенькой тропки, поклонились и замерли. Дальше Ангелина пошла одна.

Уже переговаривались осторожными трелями птицы, а она двигалась в цветущем вишневом саду, и не было видно ему края. Были здесь деревья и с опавшей листвой, и с только-только набухающими почками, и с едва заметными бутонами цветов, и с алыми ягодами, и раскрывшиеся, цветущие нежным белым цветом.

Не удержалась, сорвала несколько ягод, попробовала. Вишня была сладкой, вкусной, очень сочной – принцесса облизнула губы, посмотрела на пальцы. Они были покрыты красными каплями, словно кровью из порезов.

Император, одетый в очень простую серую рубаху и штаны, стоял на коленях на краю вишневого сада и копался в земле. Ани невольно улыбнулась – не думала, что найдет в этом величественном старике единомышленника.

Повелитель Йеллоувиня окучивал розы, не чураясь грязи. Повернул голову в сторону подошедшей принцессы, кивнул приветственно.

– Скоро рассвет, ваше высочество. Разделите его со мной.

– С удовольствием, великий император, – тихо сказала Ани. Хань Ши отвернулся, и она, понаблюдав немного за его работой, развязала ленты на щиколотках, сошла с высоких танкеток, сделала несколько шагов по мокрой траве и встала во влажную землю. Опустилась на колени неподалеку от старика и начала убирать тонкие ростки травы меж цветов.

Работа шла молча, и не сразу она заметила, что старик поднялся, вытер руки полотенцем и застыл, глядя в небо. Штаны его от колен и ниже были грязными. Поднялась и она – и белоснежный шелк ее платья тоже был испачкан землей.

Так и стояли – пока из-за каналов, висячих мостов и небоскребов великого Пьентана, самого гармоничного города в мире, не показалось солнце. Окрасило столицу в розовый и белый, очистило небо, заиграло на лицах приветствующих его людей.

– Часто встречаю здесь рассвет, – проговорил император мягко. – Светилу в миллионы больше лет, чем мне, а каждое утро оно встает и работает с одинаковым усердием. И нет его сильнее в нашем мире. Великая сила требует великого смирения. Чем больше дано, красная дева, тем больше приходится бороться с собой. Слабому противостоит мир, сильный противостоит сам себе. Но и сильнейшему нужна опора не слабее его – иначе можно рухнуть, разрушив себя. В чем твоя опора, дочь Воина?

– В семье, – ответила она без колебаний.

Он медленно покачал головой.

– Ты – их опора. А твоя? В чем находишь ты покой и силы?

Она промолчала, но император и не ждал ответа.

– Посмотри на солнце. Это жизнь, но что стало бы с Турой, если бы оно светило круглые сутки? Это тепло, но что стало бы, заслони оно все небо? Есть ли на твоем небе место для луны и звезд?

– Я понимаю вас, – сказала она с усилием.

– Мне трудно с Красными, – продолжил старик, – слишком смятенны вы всегда, слишком кипите, бурлите, рветесь менять мир. Даже ты – хотя ум твой холоден и спокоен, но дух полон ярости, несмотря на долгие дни медитации и то, что ты излилась вчера. Но в тебе есть зерно смирения, огненная дева. Оно утешает меня. Ты решила, что́ спросишь у Колодца?

– Да, ваше императорское величество.

– Хочешь ли ты что-то спросить у меня?

Она хотела. Узнать, почему ее так принимают, узнать, зачем прилетал Нории.