Тёмные московские ночи

- Я спросил Дубинина: случались ли в Подольске убийство такого рода, он ответил, что не припомнит такого, значит и аналогии с убийством Климентьева нет. Верно?

Егоров затушил окурок и сказал:

- Верно Петрович. Да не об этом теперь речь. Кроме версии с Хирургом в заглавной роли нам и разрабатывать больше нечего.

- Ты Вася, по своему прав, потому я и не спорю, - произнёс Старцев и разлил по кружкам оставшуюся водку. - Ну давайте братья. За наше здоровье и благополучие наших близких.

Сыщики выпили, кусочками хлеба, до блеска выскоблили донышко консервной банки.

- Что дальше по Дубинину, Иван? - поинтересовался Бойко.

- Попросили мы его подъехать в управление завтра к десяти часам, пусть поработает с нашим штатным художником, авось мы получим портрет криминальной знаменитости родом из Подольска.

В этот момент по трём окнам кабинета полоснул желтый луч автомобильных фар, снаружи послышалось тарахтения автомобильного мотора. Васильков был ближе других к открытой створке.

- Что там? - спросил Иван.

- Автобус, вроде наш, МУРовский.

- Странно, куда это он намылился? В управлении никого кроме нас.

Тут, будто в ответ раздался пронзительный телефонный звонок, Старцев поднял трубку:

- Слушаю вас.

- Иван Харитонович, ты? - проскрипел заспанным голосом Урусов.

- Так точно товарищ комиссар!

- Чем занят?

- Кумекаем Александр Михайлович, по делу Климентьева, есть кое-какие подвижки.

- Ты вот что - мне сейчас позвонил дежурный по управлению, около часа назад, возле подъезда своего дома убит Николай Николаевич Дубинин.

- Убит!?

- Да. А что тебя так удивило, будто первый месяц работаешь в угрозыске? - недовольно проворчал комиссар. - Именно убит.

- А способ Александр Михайлович? Дежурный ничего не сказал об этом?

Старцев выслушал ответ, положил трубку на аппарат, медленно повернулся к подчинённым:

- Час назад убит Дубинин, перерезано горло, - объявил он и печально усмехнулся. - Вот теперь братцы, все стрелочки сходятся. Уже нет никаких сомнений.

Глава 6

Железнодорожная станция Дягилева отстояла от центра Рязани на несколько вёрст к северо-западу. С августа 1945 года по городу курсировали три автобуса - это были два стареньких, довоенных ЗИС 16 с деревянным кузовом и трофейный немецкий опель блиц с панорамной выдвижной крышей, наглухо прибитой гвоздями. Однако за проезд на этих колымагах надобно было заплатить, да и вместить всех желающих они не могли, поэтому грузчики и другие работники станции добирались до неё пешком, либо когда фартило - на попутном товарном составе.

Этим утром оказии в нужную сторону не оказалось и работяги дружной толпой двинулись по пыльной дороге. Одни в одёжке поприличнее, другие прямо в рабочей робе - латанной перелатанной, выцветшей, застиранной и насквозь изъеденной пОтом. Шел среди путейцев и бывший сержант разведки Курочкин, он затягивался крепким дымком дешёвой папиросы, в разговорах коллег-грузчиков не участвовал, шагал молча, глядел под ноги и вспоминал недавнюю встречу со своим боевым командиром. Проводив дорогого гостя в остывшую баню он больше не пошел сержант не удержался опрокинул в себя остатки водки а после долго сидел на крыльце глядел звёздное сентябрьское небо и смахивался щеки предательскую слезу военной разведки Курочкину порой приходилось тяжко настолько, что он проклинал два дня из своей недолгой жизни. Первый - когда на родился на белый свет и второй - когда угодил в разведроту.

Этот мужик трижды был ранен, десятки раз ходил за линию фронта. Однажды зимой провалился под лёд и с сильнейшим воспалением лёгких попал в госпиталь, где несколько суток провёл в бреду. Да ни счесть сколько раз смерть обдавала его своим ледяным дыханием. И всё таки Курочкин с теплотой вспоминал службу в роте майора Василькова. Хороший спаянный коллектив, надёжные товарищи, готовые всегда подставить плечо. Его нынешняя должность грузчика и в подметки не годилась той службе, а строгий но справедливый Васильков навсегда остался для него образцом мужества и настоящего боевого товарища. Курочкин мало кому рассказывал об одном военном эпизоде, случившемся перед началом крупномасштабного наступления в Белоруссии. Тогда его жизнь висела на волоске. Тому факту, что он в итоге дошёл до Берлина вернулся домой и встретился с супругой, этот боец обязан был только одному человеку – Василькову.

В декабре 1943 года полк, к которому была приписана разведрота Александра Ивановича, стоял на западе Брянской области. Командование армии готовилось к освобождению Белоруссии, и конечно же, нуждалась в самых свежих и точных сведений о противнике. Шестого декабря командир роты разведчиков получил приказ - скрытно пересечь линию фронта и приступить к выполнению задания по сбору информации.