Тёмные не признаются в любви

– В приграничном давелийском храме, который стоит на некогда спорной территории, столетиями хранились бесценные артефакты Тьмы: Голод, Жажда и Наваждение. – Голос Джареда зазвучал внезапно и настолько тихо, что пришлось прислушиваться и чуть склониться к нему, благо расстегнутые ремни позволяли. – Это заключенные в предметы злые души великих магов, апологетов супруга Тьмы.

– Неназываемого бога?! – Потрясенная, я не удержалась от уточнения.

– У богини был только один муж, – подтвердил Джаред. – Орден кромешников веками охраняет артефакты и храм.

– Но… зачем? Вы ведь сами – апологеты Тьмы? – Вопрос вырвался прежде, чем я прикусила свой бесстрашный и глупый язык.

– Не путай Тьму с Неназываемым, – спокойно возразил Джаред. – Тьма милосердна, проклятый бог – безумное чудовище.

И в то же время Тьма порождает монстров. В чем тогда ее милосердие?

Видать, скрыть скепсис не удалось – кромешник тихо произнес:

– Без Тьмы нет Света. Неправильно отождествлять ее со злом. Тьма примет, если отказался Свет. Поймет и простит. Утешит и укроет. Тьма есть в каждом.

Не скажу, что я прониклась и горячо заинтересовалась чужими верованиями. Но вынуждена согласиться, зерно истины есть: без тьмы нет света.

Помолчав немного, Джаред вернулся к рассказу:

– В приграничном храме адепты ордена проходят посвящение – искушение Тьмой. Не прошел – погиб или убили свои же. Прошел – получаешь дополнительную силу. Десять лет назад второй принц Давелии проходил испытание, когда загадочным способом кто-то выкрал артефакты из храма. След привел через границу в город на целебном источнике. В этот же момент неизвестные напали на свиту латорийского принца, магически созданные смерчи выдергивали с корнями деревья, срывали с домов крыши. При этом все указывало на ищущих артефакты кромешников. Пока разобрались, было поздно. Наши страны фактически стравили, Элея.

Я слушала затаив дыхание. Звучало невероятно и возмутительно, ведь это латорийцы первыми обвинили соседей во всех грехах, обвинили, выходит, ошибочно. Да, я смотрела в синие глаза кромешника и понимала: он не лжет. Да и зачем ему обманывать меня? Если это не принесет ему выгоду?

– Война действительно была молниеносной и почти сразу прекратилась. Маленького наследника Латории не нашли, надежды, что он все еще жив, увы, не осталось. Тогда также пострадали и давелийские принцы: младший, потому что ему пришлось вступить в бой сразу после посвящения, старший почти перешел рубеж, исчерпав резерв, чтобы утихомирить разрушительные смерчи.

К принцу Валианту и его брату, оставшемуся в далекой Давелии, я не испытывала ни капли сочувствия. Первый оказался неприятным, второй – эфемерная личность, чтобы воспринимать его как живого человека. Меня заботило другое, и я не устояла перед соблазном – спросила:

– Джаред, если давелийцы – жертвы обстоятельств, зачем они захватили Латорию? – В глаза назойливо лез красный в магическом свете локон, я отвлеклась, чтобы дунуть на него. – Вы почти не вмешиваетесь в управление, не собираете налоги, но последнее слово всегда за вашим советником, оно весомее, чем королевское. И эти ежегодные отборы… Зачем все это?

Мужчина ответил не сразу – отвлекся на прядку на моем носу. Отвел ее с лица так нежно, так осторожно, как будто приласкал. И я почувствовала, что покраснела, даже уши горели от смущения.

– Тот, кто выкрал артефакты, ускользнул в Латорию. За десять лет круг поисков мы сузили до Квартена. А отборы – это не только способ наладить отношения путем заключения брачных союзов аристократов двух стран, но возможность увеличить количество кромешников в вашей столице, не вызывая вопросов.

– Немертвые – создания того, кто выкрал артефакты и освободил Голод?

– Да.

– Если он освободил одного приспешника Неназываемого бога, почему не отпустил остальных?

Джаред недовольно поморщился.

– Чтобы остальные оказались на свободе, должно совпасть несколько условий.

Сразу вспомнилось, как одержимая певица требовала крови принца Валианта. И обещание взамен…

Я в ужасе посмотрела на кромешника.

– Вы ведь не согласитесь на предложение того существа?

– Орден не для того стерег артефакты сотни лет, чтобы потом пробудить их. Нет, мы не выпустим апологетов Неназываемого ни на каких условиях. К тому же Голод врет – они не остановятся, не оставят в покое ни одну страну, пока не захватят всю Тарру.

От этого признания меня продрало морозом с головы до пят. Перспективы пугали, и я надолго задумалась. Интуиция подсказывала, что только давелийцам по силам одолеть приспешников изгнанного бога, ведь наши боевики с трудом справлялись с немертвыми. И впервые в жизни я порадовалась, что империя десять лет назад объявила, что берет Латорию под свой протекторат. Взяли? Пускай теперь и спасают!

– А может, Голод и не врет, – высказала я мысли вслух. – Поклялся не трогать Давелию он, другие апологеты клятв никаких не давали.

На лице кромешника я увидела одобрение – значит, в правильном направлении мыслю.

– Элея, – он погладил меня по плечу, – я был откровенен с тобой, теперь попрошу выполнить две просьбы.

Я напряглась. Звучит страшновато.

– Какие?