Тёмные плясуньи

А ненормальные волны продолжали бушевать в комнате, и Бриндану пока только и оставалось, что защищать руками голову от подпрыгивающих плит и камней.

… Коршун смотрел в потолок и не видел его. То что происходило в последние несколько дней и забавляло его, и наполняло странной неуверенностью. Но больше всего его поражал этот тупой маг, который устроил величайшее колдовство - и ради чего? Зачем тупому магу зариться на чужое богатство? Он же не умеет защитить и самого себя!

Католдус даже не соотнёс его состояние и творение новой сущности. Этот (боги простите!) дурак настолько туп, что не понял, какие силы вложил он, Сиг-Дха, в своё творение! Жаль, он унёс шкурку сущности. Можно было бы создать её заново…

Сколько ему ещё осталось?.. И сумеет ли круг семи, достучавшийся до него однажды, распутать клубок противоречий, чтобы добраться до истины?

И каково сейчас его племяннику?! Неужто Католдус и впрямь пошёл на это - сунул в гниль Маровых болот чистую молодую кровь?

Что он может противопоставить тупому магу, который не скован этическими нормами магов, чтобы спасти свою последнюю кровь рода?

Коршун успел мысленно выговорить последние слова - и почти одновременно со словом “рода”, будто оно стало паролем, на него обрушилась сила! Он чуть не захлебнулся ею - такой свежей, что в ней чувствовался запах моря и его же сила!

Она раздавила его на полу, она влилась в него!..

Коршун медленно, сам себе не веря, перевернулся набок, а потом, помогая руками, сумел сесть. Тяжело дыша, с судорожным заиканием втягивая воздух, он неверяще прислушивался к себе, а потом - совершил неслыханное: постарался не просто сесть, а подняться! И… встал на ноги.

Стоять было трудно. Силы, которые продолжали безнаказанно врываться в него, шатали его тело, вламываясь в кровь и заставляя её кипеть и бурлить такой мощью, что он далее осмелился шагнуть!

Ещё один шаг - и он, пошатываясь, целеустремлённо побрёл к двери и чуть не упал на подходе к ней. Точней начал падать - и спасла только дверная ручка, в которую он вцепился, сам себе опять-таки не веря: он может заставить свои иссохшие руки не только выполнять движения, но и напрягать их! И это оказалось настолько впечатляюще, что Коршун, наконец… поверил!

Он плечом стукнул в дверь - и она покорно открылась. Ему понравилось - понравилось видеть ошарашенные глаза охраны, стоявшей по обе стороны от его бывшей мертвецкой! Они, эти глаза, будто добавили ему и своих сил, кроме той, что всё ещё самоуверенно и по-детски свободно вторгалась в его истощавшие мышцы, в его слабую когда-то кровь.

- Где? - сипло спросил он и расхохотался, потому что за последние дни он впервые заговорил вслух и услышал свой каркающий хрип. - Где мой племянник?

Охранники попытались взять его под руки, но Коршун не позволил, и они поспешили впереди него, указывая дорогу к противоположному крылу, оглядываясь на него в сомнении и тараща глаза, когда он зашагал за ним пугалом с огорода, переставляя ноги, словно передвигаясь на шестах. И благословлял тех, кто сообразил обрядить его в последние дни перед смертью, как они посчитали, в хламиду вроде обычной накидки. В ней его скелетная худоба не была видна.

А по дороге к странной процессии: к двум воинам и решительно шагающему за ними воскресшему из небытия магу - присоединялись другие охранники, которые уже больше представляли почтительный эскорт при важной персоне, чем охрану.

… Танцовщицы остановились от страха, когда согбенная фигура в кресле внезапно поднялась. Музыканты среагировали не сразу, но вскоре замолчали один за другим все три инструмента. А неопределённая фигура встала высоченным и широкоплечим мужчиной и стряхнула с плеч плащ с капюшоном.

- Ах, вы ведьмы… - в тишине отзвучало шипение разъярённого мага. - Ведьмы… Что вы тут устроили?! Думаете - сумеете сделать что-то против моей воли?!

- Мы не понимаем! - жалобно пискнула Фрида.

- Думаешь, я не узнал тебя, тёмная плясунья?! Да я тебя в трухлявое дерево превращу, ведьма! Ты посмела идти против меня?! Ты, жалкая потаскушка…

Ирина не выдержала.

- Я? - звонко ответила она, так же медленно, как он, шагая к краю “сцены”, навстречу Католдусу. - Я - жалкая потаскушка?! Это ты мне говоришь - мне? Даме Лирейн из дома Бриндана?! Ты - смеешь со мной так разговаривать? Ты - безродный ублюдок? Взгляни на мои пальцы, мелочь пузатая!

И она вскинула перед ним пальцы, сверкнувшие в ярких свечах красного зала двумя драгоценными кольцами!

Она встала перед ним на краю “сцены”, держа пальцы, словно победное знамя - и плевать было на всё, что может сделать с нею этот выскочка, который был готов уничтожить целое королевство ради двух замков! Она плевала ему в лицо эти обидные для него слова и готова была полезть в драку, если только он сделает хотя бы одно агрессивное движение по отношению к ней!

- Ну и что ты теперь сделаешь? Скажи, скотина? Что ты со мной сделаешь? При свидетелях? Убьёшь? Превратишь в то самое трухлявое дерево?