Тёмные птицы

– Что? – удивленная Василиса не поверила своим ушам. Она уставилась на Муромца, но на лице того играла только лишь привычная улыбка. – Я написала, что твоя мама не любит Ирвинга и что твой папа был не рад Долгоруким…

– И что мне очень шел кафтан, – закончил Митя.

– Ты запомнил только это?

– Все остальное в той статье было похоже на правду.

– Я… да… Тебе шел кафтан. Это тоже было правдой. А все остальное, что я писала, я хочу забыть как страшный сон, – запинаясь, ответила она. Как это ему удается так легко все перевести в шутку? Внезапно его руки притянули ее: бедра к бедрам, ее плечи к его широкой груди. И где-то за солнечным сплетением тут же застрял вздох, тело сковало сладкой слабостью.

– У тебя еще есть тайны, Василиса?

«Есть», – хотела она ответить, но совершенно неожиданно Митя наклонился и поцеловал ее.

Глава восьмая Ночь безвременья

Утро распахнуло пепельные крылья, серебристый неживой свет поздней осени пролился над деревней. Деревья покрылись инеем.

Коршун покружил над избушкой и плавно опустился на перила крыльца. Он прикрыл глаза и нахохлился, спасаясь от холода. Его затягивал, заманивал сон, последние краски природы меркли за пеленой усталости. Жить в теле птицы оказалось трудно. Но еще труднее были эти птичьи сны: будто весь мир – это лишь мимолетная греза огромного неба.

Наступило Полнолуние, и наставники не принимали гостей, а значит, местные колдуны должны были разгуливать по тропинкам, общаться и веселиться. Но стояла тишина. Соседние избушки не шевелились, из них не доносилось ни звука, как будто они сами, а вместе с ними и их обитатели окоченели от ночного мороза.

Слабый шорох, внезапно донесшийся из дома, на чьих перилах отдыхал коршун, показался очень громким в этом звенящем безмолвии. Пол скрипнул под несколькими легкими шажками, и Сева насторожился – когда это Муромец стал так осторожно ходить? И потом, это не мог быть Муромец. Он уже пару часов как уехал отсюда. Сева сам видел, как Вера Николаевна провожала его до избушки Яги и говорила на прощание какие-то слова – скорее всего, напутственные.

Еще через несколько минут шаги повторились. Наконец открылась входная дверь, выпуская из недр избушки бледную девушку. Сева едва не вскрикнул, но удержался, просто хлопнув крыльями, однако Василиса даже не посмотрела в его сторону. Она медленно вышла, прикрыла дверь и все так же неторопливо побрела по тропинке. Откуда-то поднялся ветер, растрепал и спутал ее длинные волосы. Она шла в распахнутом плаще, шарф держала в руках. Осень беспощадно обрушивала на нее вихри сухих листьев и бисер колкого, ледяного дождя, но она ничего не замечала.

Когда она скрылась из виду, Сева скатился на пол крыльца лохматым веснушчатым парнем, быстро поднялся на ноги и вошел в дом. Как он и предполагал, друга здесь не было. Были только следы бессонной ночи, закончившейся морозным хмурым рассветом. Сева сел за стол и устало положил на руки голову. Странно, как так вышло, что Муромец все же отправился на прием в особняк Долгоруких? Точнее, нет, не так. Странно то, что Василиса, такая благоразумная Василиса, осталась с Муромцем, зная, что наутро у него помолвка с другой…

Севе показалось, что прямо через эту избушку проходит черта, по которой с треском разваливался на две половины мир. Все шло кувырком.

* * *

Маргарита сначала даже не обратила внимания на письмо, которое принес Афанасий на рассвете. Не вспомнила про него и позже – все ее внимание было отдано разговорам с Василисой. Земляная колдунья сидела на кровати, закутавшись в плед, ее немного знобило. Она пила уже третью чашку целительного отвара, но дело тут было не в болезни – это обеим было понятно. Именно поэтому Маргарита, сбегавшая за травами к Ульяне, попросила добавить туда что-нибудь от «любовной тоски».

Ульяна не спросила о подробностях: для кого и зачем. Но перед самой дверью вдруг дала Маргарите маленькую склянку: «Это тоже налей в чай. На всякий случай.» Крошечная бутылочка показалась Маргарите смутно знакомой: то ли она видела похожие в какой-то лавке Росеника, то ли давным-давно у Севы в избушке… Но Ульяне можно было доверять, поэтому она послушно добавила и это снадобье в травяной чай Василисы и теперь надеялась, что та хоть немного повеселеет.

– И все равно я не могу поверить, что все обернулось таким странным образом, – покачала головой Маргарита, попытавшись было взяться за книгу, но тут же снова вспомнив о случившемся.

– Все в порядке, Марго. Со мной все будет хорошо, не волнуйся, – хрипло ответила Василиса и попыталась улыбнуться. Ей нездоровилось уже второй день.

– Нет, Вася, я не только об… этом. Все как-то не так, тебе не кажется? Недолго до того, что я начну верить в черные и белые полосы. Все вокруг очень изменилось, перевернулось с ног на голову. Ужасная погода, болезни, похищение Полины… и постоянные ссоры. Оля поссорилась со Светославом. Ты с Анисьей. Про Митю я вообще молчу.

– Он не виноват, – простодушно воскликнула Василиса. – Я же знала, чем это все закончится. И знала, что у него помолвка.