Тёмные пути

Зеркальный путь привел нас на второй, средний, этаж огромного особняка. Не знаю, чем руководствовался архитектор, но более всего планировка напоминала дворянские гнезда, причем не подлинные, существующие теперь в виде памятников архитектуры восемнадцатого и девятнадцатого веков, а ненастоящие, кинематографические. Мама, которая архитектуру любила не меньше, чем изобразительное искусство, в свое время меня и моих одноклассников вволю повозила и поводила по подмосковным имениям Трубецких, Волконских и Шереметьевых. Да и по их же городским усадьбам тоже. Это сейчас у нас основная квартира в городе, а дача за ним, тогда все было ровно наоборот. Жили дворяне на природе, а в город приезжали лишь время от времени, когда какое-нибудь серьезное мероприятие московский губернатор устраивал.

Так вот, мы увидели перед собой некий овал, в центре которого ничего не было. Вернее, там имелось некое подобие смотровой площадки, с которой отлично было видно, что творится на первом этаже, просторном и пустынном. Даже перила имелись, на которые можно было облокотиться, и толстые круглые колонны для пущего антуража. Еще на этом этаже находились комнаты с закрытыми дверями и несколько отнорков вроде того, из которого мы только что вышли.

А вот третий этаж был глухой. В том смысле, что над нами был потолок, не стал архитектор смотровую красоту и там устраивать. Кстати, лестницы, ведущей наверх, я не заметил пока, хоть назвать темноту, царящую в доме, беспроглядной было бы в корне неверно. Окон тут хватало, и через них внутрь лился яркий лунный свет. Дождь наконец-то кончился, небо расчистилось, и ночному светилу ничего не мешало делать свою работу.

— Не вижу камер, — еле слышно шепнула мне Изольда. — Ни одной.

Уж не знаю, как она это определила, но не верить ей смысла не было, поскольку красотка ведьма, похоже, хорошо разбиралась в тонкостях проникновения в чужие дома.

«Ты пришел за мной?» Господи, как же меня обрадовал этот тихий шепот, прозвучавший на грани моего слуха. Я было собрался дернуть Изольду за рукав, чтобы дать ей понять, что наша цель обозначила себя, но не успел, потому что в тишину дома вплелись новые звуки, и они неслись с первого этажа.

Там кто-то скулил. Ну или подвывал, даже не знаю, какое определение здесь подойдет более.

Изольда среагировала моментально, она припечатала меня к одной колонне, а сама встала у второй.

Снова тот же скулеж, только более отчетливый и протяжный, причем мне показалось, что в этой какофонии звуков я разобрал слова «Господи» и «помогите».

«Я тут, — подал голос и кулон. — Забери меня, не хочу больше…»

Не знаю откуда, но я понял, что он находится там, внизу, на первом этаже. Пока не знаю точно где, но все дело техники. Спустимся — найду. Одно плохо — не нравится мне этот вой, есть в нем что-то скверное.

И подтверждение предчувствиям я получил спустя мгновение, поскольку увидел того, кто просил о помощи. Это был мужчина лет сорока, небритый и нечесаный, внешне крайне напоминавший бомжа. Об этом говорила и его заношенная одежда, но вот только отчего она еще настолько подранной оказалась? Ее словно через шредер пропустили. Впрочем, это было не самое странное из того, что мы с Изольдой увидели. Досталось не только одежде, но и самому мужчине, в лунном свете была отлично видна темная цепочка пятен, которая тянулась за ним, и ничем другим, кроме как кровью, она являться не могла. К тому же он еще и ногу изрядно приволакивал.

Мужчина остановился, оперся о стену, перевел дух, после сделал еще пару шагов, добрался до окна и сильно ударил в него кулаками, при этом чуть не упав. Все впустую, стекло не разбилось. Да и не стекло это, скорее всего, а пластик из числа тех, который не то что кулак, но и пуля не возьмет. Его разве что расплавить можно, да и то лишь при серьезных температурах. Батя в нашем загородном доме такие же окна поставил после одного неприятного инцидента.

В темноте, из которой минуту назад вынырнул этот бедолага, послышался шорох. Его услышали не только мы, но и бомж. Он снова издал свой коронный стон-вой и быстро заковылял дальше, посекундно оборачиваясь, на лице его отразился неподдельный ужас.

— Мать твою! — донесся до меня шепот Изольды. — Идиот!

Интересно, кого именно она имеет в виду? Бомжа? Меня? Или же хозяина дома? Ясно, что это реакция на происходящее, что-то ей стало понятно. Что-то очень нехорошее.

Долго гадать не пришлось, ответ на вопрос явился сам собой, он выбрался из мрака коридора и зашагал, освещаемый лунными лучами. Вернее, они зашагали. Их было двое — высокая женщина и маленькая девочка, бледные до белизны, с изможденными лицами, в которых не осталось почти ничего человеческого, и оскаленными ртами, в которых поблескивали острые, как иголки, зубы.