Тёмные пути

Нет, дело не в том, что я был голоден, это чувство у меня сейчас вообще отсутствовало. Просто приглашение за стол — это переход к другим отношениям, за которыми уже не маячит призрак смерти. Моей смерти, имеется в виду. Про оборотней разговора нет, эти оглоеды в любом случае уже обречены, как бы дело ни закончилось. Если я умру, то тот же Арвид из принципа их на куски разрежет, потому что он единственный, кому от нашего сотрудничества ничего не обломилось, а прогибаться при этом ему пришлось. Это при его-то самолюбии! А если уцелею, то никаких денег не пожалею на проведение акции уничтожения данного семейства оборотней. Во-первых, это дело принципа, во-вторых, обозначение личной позиции в глазах общественности. Мне надо, чтобы все в столице поняли предельно ясно, что нового Хранителя кладов лучше не трогать, что это выйдет себе дороже. Пал Палыч тогда упоминал о существовании наемников, так вот, я их найду, хоть через того же Шлюндта. Кто-кто, а он наверняка знает, как до этих ребят достучаться. Что до позиции Отдела — они, я полагаю, против точно не будут. Люди тут ни при чем, а до жизни и смерти детей Ночи им дела нет. И — нет, здесь речь идет не о жестокости или злопамятности. Это не более чем превентивные меры личной безопасности. Сейчас этот случай без последствий оставишь — после меня только ленивый в машину заталкивать не начнет. В свое время мой родитель приблизительно таким же образом с одним… Впрочем, это совсем уж к делу не относится. Для начала мне надо банально выжить. За стол при этом меня никто пока не посадил, выходит, мое последующее существование все еще висит на волоске.

— Так что не дури — и все в выигрыше останутся, — предложил хозяин дома и хрустнул соленым огурцом. — А как поладим, так иди баиньки. День был длинный, перед завтрашними делами тебе отдохнуть надо.

Значит, за стол с ними я не сяду. Ну, вот и ясность появилась. Ай, как скверно-то…

— Давай, — согласился я, вызвав чуть презрительную улыбку на лице девицы. — Но ты же понимаешь, что до того, как мы перейдем к твоей просьбе, мне хотелось бы получить компенсацию за три удара по голове и не очень комфортную поездку в этот лес?

— Деньги? — уточнил вожак чуть брезгливо. — Или золото? Меха не предлагаю, они нынче не в ходу.

— Денег и золота у меня хватает, — фыркнул я, игнорируя боль в разбитых губах. — Нет, мне надо кое-что посущественнее. Для начала мне нужна жизнь вот этого поганца. Я хочу перерезать ему глотку, причем сделать это здесь и сейчас. Вернее, на поляне. Здесь дом, здесь такое делать не сподручно, после замучаетесь кровь замывать с пола.

— Чего? — взвизгнул Сашок, на которого я указал во время своей речи. — Да я тебя самого здесь и сейчас порву, ясно? Ах ты паскудина!

На самом деле ничего подобного я, разумеется, не хотел. Более того, не факт, что у меня что-то и получилось бы. Одно дело убить вурдалака в драке, и совсем другое — как палачу перерезать горло жертве. Не мое это. Но мне нужно сейчас обозначить свою позицию, причем очень четко. Возьми я золото или скажи «да что там, забыли» — и все, дальше тишина. Тогда я для этих существ навсегда стану алчным человечком, который не достоин ни почтения, ни жалости, или же ничтожеством, которое самоуважение ни в грош не ставит. Потому убьют они меня в этом случае совсем быстро. В них очень сильно звериное начало, существующее на голых инстинктах, вне людской логики, которая иногда предпочитает подменять ложным подлинное. Просто потому, что так жить удобнее.

А так, за уважуху, может, сначала захотят потерзать. Что в этом хорошего? Время. Время, которое я смогу выиграть. Меня непременно начнут искать, вопрос только в том, как скоро закрутятся колесики этого процесса. Все, что я сказал этому старому волку, — правда, именно так и будут действовать те, кто пойдет по моему следу, только вот успеют они до того, как меня порвут, или нет — неизвестно. И моя первоочередная задача — сделать так, чтобы у них имелся временной транш.

И очень надеюсь на то, что Михеев, который меня не обнаружил дома, все же уже начал что-то делать. Ох как надеюсь!

— Это невозможно, — произнес вожак. — Он один из нашего рода, а он силен, пока един, пока в нем каждый за каждого стоит. Убей ты одного из нас — остальные станут идти по твоему следу, пока не догонят и не убьют. Или сами не умрут.

Ну, как-то так я и думал, на самом деле. Кстати, второй вариант меня устраивает куда больше.

— Мне думается, что с таким подходом к жизни вы в любом случае обречены на вымирание. По крайней мере если останетесь здесь, вблизи столицы, — сообщил я хозяину дома. — И даже если мы разойдемся миром. Вы слишком отстали от жизни, как бы тривиально это ни звучало. Пока вокруг деревья, вы кое-как сможете существовать, но когда сюда придет город, а это непременно случится, то тут вам и кранты. Вам бы в тайгу сбежать куда-нибудь, в глушь, где раз в месяц по дороге машина проедет, а после белки на соснах сие чудо еще неделю обсуждают.