Тёмные самоцветы

Из-за плеча его вынырнула хмурая, недовольная физиономия. Отец Ковновский уже открыл было рот, чтобы выбранить отца Бродского за самовольный уход с мессы, но, увидев отца Якова, вытаращил глаза.

— Господь и все его ангелы! Что-то случилось? Да?

— К прискорбию, да, — сказал отец Яков. — Но, может быть, не с вашим товарищем. Быть может, это просто мошенник, укравший у вашего человека сутану, или как-нибудь по-другому ею завладевший, — проговорил он поспешно, пытаясь смягчить удар.

Отец Ковновский поморщился и потряс головой.

— Не понимаю, о чем вы.

— Этот добрый человек говорит, — пояснил отец Бродский, — что обнаружил двоих людей, на которых было совершено нападение. Может статься, это отец Краббе и Юрий. — Сказав это, он перекрестился.

Отец Ковновский повторил его жест.

— Кем бы они ни оказались, спаси их Господь!

— Вернее, их души, — тихо сказал отец Яков и обернулся на цокот подков. К польскому представительству на высокой серой кобыле подъезжал затянутый во все черное человек.

— Доброе утро, граф, — сказал отец Бродский.

Ракоци, ибо это был именно он, спрыгнул с седла и быстро зашагал к коновязи.

— Прошу прощения за столь ранний визит, — заговорил он, привязывая кобылу. — Ваш нарочный мялся и путался, однако я все же понял, что прошлым вечером отец Краббе, видимо, не добрался до миссии, и счел за лучшее явиться сюда, чтобы оказать вам любое содействие, на какое способен. — Ракоци поклонился полякам, после чего повернулся к отцу Якову. — Да ниспошлет вам Господь днесь покой, добрый отче.

То ответил столь же традиционно.

— И да будет Он направлять вас во всех ваших деяниях, сын мой.

— Отец Яков пришел сюда незадолго до вас, — счел нужным сообщить отец Бродский. — С известием о печальной участи отца Краббе или кого-то, кто украл его одеяние.

— Молю Господа о последнем, — пробормотал отец Яков.

— Но первое вероятнее, — сказал хмуро Ракоци. — У меня есть все основания думать так. — Он замолчал, увидев в дверях главу польской миссии, вперившего в него злобный взгляд.

— Надеюсь, — осведомился язвительно отец Погнер, — вы дерзнули явиться сюда не без веской причины?

Ракоци проигнорировал его выпад.

— Причина есть, — сказал он, — ибо, похоже, поломка вашей кареты была неслучайной. Я обнаружил подпилы на спицах разрушившегося колеса, а также и на оси. Дерево было ослаблено более чем вполовину.

— Невероятно! — вскричал отец Погнер.

— Печально, но это именно так, — отозвался Ракоци. — Карета, даже выехав из моего двора, не продержалась бы долго. Первый сильный толчок… — Он вздохнул. — Я вынужден заключить, что кому-то потребовалось подвигнуть отца Краббе к пешей прогулке.

Отец Погнер грозно насупился, собираясь дать достойную отповедь наглецу, но тут в разговор вступил отец Яков.

— Прошу прощения, но время идет, а на улице по-прежнему валяются два мертвеца. Один догола раздет, на другом — католическая сутана. — Он вздрогнул, вспомнив, как изуродован второй труп, и перекрестился.

Католики также перекрестились, но — слева направо, по-римски, а Ракоци, ни на кого не глядя, сказал:

— В таком случае, полагаю, нам надо незамедлительно поехать туда и попытаться во всем разобраться.

Отец Погнер вскипел. Как смеет командовать здесь этот венгр?

— Ерунда! — возопил он сердито. — С членами нашей миссии ничего такого не может случиться!

Ракоци посмотрел на отца Якова, потом перевел взгляд на иезуита.

— Вот как? — сказал он, и темные глаза его странно блеснули. — Это, пожалуй, единственный случай, когда мне хотелось бы, чтобы все вышло по-вашему, а не как-то иначе.

* * *

Письмо Анастасия Сергеевича Шуйского к Стефану Баторию Польскому.