Тёмный Человек

– Вы вернули мне надежду, месьер нотариус! После обеда – на улицу Фиалок! Семь тысяч демонов и кулаки Деуса, да я переверну там каждый дом, клянусь своей саблей! Все же день прошел не зря. Пускай я пока не нашел свою прекрасную деву, зато узнал, где можно купить душистый табак с плантаций острова Гведелупа!

– А где Барабара? – задал вопрос нотариус Матильде, вошедшей с подносом.

– Играет в дворике за домом. Такая бойкая девочка! Я позову ее.

Маленький дворик на задах пансиона был огорожен невысокой стеной, сложенной из валунов. В нем росло несколько диких слив, колючий куст малины и стоял стол с лавками. За стеной извивался узкий Безлюдный переулок.

Матильда поставила перед квартирантами тарелки, белую фаянсовую супницу, положила столовые приборы.

– Сегодня на первое картофельный суп с фрикадельками, на второе пюре с котлетами, на третье кисель из картофельного крахмала и ягод! – с гордостью перечислила хозяйка, наполняя тарелки.

Мельхиор с тоской посмотрел на нарезанный картофельный хлеб, лежащий посреди стола. Гвинбург на все королевство славился крупной картошкой. Исстари она заменяла гвинам хлеб. Все остальные жители Гвеции любили посмеяться над страстью гвинов к картошке. На эту тему ходило множество анекдотов, но сейчас Мельхиору ни один не приходил в голову.

Напевая, вбежала Барабара с неразлучной Харизмой, залезла на свободный стул и начала рассказывать, как она провела утро. Нотариус безуспешно пытался уговорить племянницу нормально поесть. Надувшись на всех за то, что никто не хочет слушать, как они с Харизмой помогали муравьям победить волосатую гусеницу, девочка проглотила пару ложек супа, схватила с тарелки котлету и снова убежала на улицу.

– Очень бойкая девочка! – повторила Матильда, глядя вслед Барабаре.

После обеда, когда тарелки опустели и Гильбоа с разрешения присутствующих, закурил трубку, нотариус обратился к своему помощнику:

– Мельхиор, у меня для вас есть небольшое поручение.

– Да, доминус?

– Я прошу вас сходить в мою комнату и принести сюда саквояж. Он лежит в платяном шкафу. После сегодняшней пробежки мне не хотелось бы без крайней нужды подниматься по лестнице.

– Разумеется, доминус.

Юноша допил кисель, встал и вышел из столовой. Матильда принялась убирать со стола посуду. Ротмистр блаженствовал в голубом облаке табачного дыма. Мартиниус о чем-то глубоко задумался. Его мысли прервал Мельхиор. Молодой человек зашел в столовую и растерянно произнес:

– В шкафу саквояжа со шкатулкой нет!

Глава одиннадцатая. Гнев гусара

Вот тогда-то в пансионате «Беличье дупло» воцарилась самая настоящая паника. Нотариус помчался вверх по лестнице, забыв про свою усталость, за ним спешил Мельхиор, следом торопился, как вулкан, пуская клубы дыма, ротмистр Гильбоа, а замыкала цепочку Матильда с поварешкой в одной руке и пустой супницей в другой.

Вся компания влетела в комнату нотариуса и в семь глаз (заплывшую щелку гусара можно не считать) уставилась на раскрытый шкаф. Было совершенно ясно, что он пуст. Саквояж, который нотариус не выпускал из рук всю дорогу, исчез.

Первым, как и положено военному, опомнился гусар. Он повернулся к сестре и спросил тоном, не предвещающим ничего хорошего:

– Признавайся Матильда, кто сегодня приходил в «Беличье дупло»?

Хозяйка пансиона попятилась. Ее глаза наполнились слезами. Матильда побаивалась своего младшего брата. Действительно, Гильбоа был вспыльчив и скор на расправу. Разбойники в лесу это быстро заметили.

– Да, можно сказать, что никого и не было, – неуверенно проговорила Матильда.

– Что значит: «можно сказать»? – наступал на женщину ротмистр. – Говори толком – кто сегодня был в «Беличьем дупле»?

– Утром, после того, как вы все ушли по своим делам, в дверь постучал какой-то несчастный слепой. Да еще и больной проказой.

– Как он выглядел, уважаемая Матильда? – задал вопрос нотариус.

Хозяйка пожала плечами.

– Как все прокаженные – трость, черный плащ, маска на лице, на глазах черная повязка и трещотка в руках. Все, как положено по королевскому закону.

– И что этот слепец сделал? – спросил, едва сдерживаясь, Гильбоа.

– Попросил милостыню. Я оставила его в прихожей, сходила к себе и принесла ему полкроны.

Матильда начала всхлипывать. При виде ее слез, ротмистр разозлился еще больше.

– Пока ты ходила за деньгами, прокаженный оставался один?

Бедная сестра только кивнула, жалобно поглядывая на грозного брата.

– Ну, Матильда, удружила! От тебя я такого не ожидал! – взорвался Гильбоа. – Пускаешь в дом неизвестно кого и оставляешь без присмотра! Вот результат! Что мы теперь будем делать? Как я могу смотреть в глаза месьера нотариуса? Это же я его пригласил пожить у тебя, Матильда! Теперь он будет думать, что я заманил его в воровской притон! И будет прав! Из-за тебя, Матильда! Я навеки опозорен! Погибла моя офицерская честь! Сто тысяч демонов и кулаки Деуса!

Матильда только беззвучно открывала и закрывала рот, слушая этот поток обвинений. Слезы заструились по ее полным щекам. Смотреть на ее страдания было невыносимо.