Тёмный гном

Они вернулись до перекрестка и двинулись в противоположную сторону от той, откуда пришли. Вскоре туннель стал уверенно забирать вверх, кое-где кирпич сменился скальной породой со следами грубой обработки. Вверху снова появились окошки, забранные узорчатой чугунной решеткой — уличные стоки.

Попадались и люки с металлическими лестницами, ведущими наверх. Но стоило Джеремию подняться, как он останавливался: снаружи доносились встревоженные крики и тяжелая гномья речь, перемежающаяся словами на всеобщем.

— Не пойдет, — заключал гоблин, спускался и они шли дальше.

Вскоре неразлучная благодаря цепи пара оказалась в глухой части канализации, где не было ни стоков, ни люков. Стены из кирпича окончательно сменились кое-как обтесанными каменными сводами, обросшими толстой шубой светящейся плесени, а от потока остались лишь окаменевшие отложения и тонкий исчезающий ручеек. Стоило признать, понял Джеремия, они заблудились окончательно. И, судя по хмурой морде, это дошло и до Гернора.

Но стоило Глазастику решить, что надо уже вернуться до ближайшего перекрестка и попробовать другой путь, как ему на глаза попалась ржавая лестница, основание которой обросло обильной бахромой подозрительного происхождения.

Гоблин, тешась последней надеждой, взобрался наверх и приложил ухо к металлическому блину. Сквозь вентиляционные отверстия проглядывала чистейшая тьма.

Снаружи было тихо. Даже подозрительно. Еще пару минут гоблин прислушивался, но ни звука не доносилось сверху.

Глазастик кивнул Гернору. В груди взволновано затрепыхалось сердце. Он прижался плечами к люку. Напрягся.

На тонких, но сильных руках выступили жилы. Он скрежетнул зубами, но люк не поддался даже на волосок… Джеремия устало покачал головой.

— Наверное, замуровано.

— Отвали! — рявкнул Гернор. — Дай, я у попробую. Глядишь, у меня силушки-то и поболей!

Он взобрался на место Глазастика. Уперся в люк и с отчаянным пыхтеньем надавил.

На миг гоблину показалось, что сейчас у человека вылезут глаза из орбит.

Глаза остались на месте, а люк с немелодичным скрежетом сдвинулся вверх. Еще немного — и Гернор полностью поднял его и откинул в сторону. Чугун глухо звякнул.

— Вот так! — выдохнул ополченец и полез наверх. Вслед за ним отправился и Джеремия.

Здесь же было темно так, словно они не поднялись, а спустились в очередные гномьи подземелья. Гернор на ощупь двинулся вперед и тут же остановился, налетев на что-то массивное и выпуклое. Судя по шороху, он ощупал препятствие.

— Какие-то бочки…

Глазастик зашарил руками в обратной стороне и вскоре наткнулся на стену, он пробежался по ней чувствительными пальцами. И через пару футов наткнулись на крюк, вбитый в стену, на котором болталось нечто вроде стеклянного фиала в металлическом корпусе. Он нащупал маленький верньер в основании и провернул его. Сухой щелчок отозвался ему. Еще раз и еще. Наконец, искра попала на горючее масло, и огонь разогнал окружающую тьму. В руках у гоблина была дварфская самозапальная лампа. Он снял ее с крюка и поднял над головой.

— Что за…

Их окружали почти бесконечные ряды бочек, высоких — Гернору под грудь, или почти с рост дварфов. Они уходили в темноту, одинаковые, проконопаченные смолой от влаги и помеченные одной и той же руной. Ополченец опустился на колени и провел рукой по каменному полу, присыпанному какой-то черной пылью.

Понюхал пальцы, даже на вкус попробовал и с отвращением сплюнул.

Гернор выпрямился, на его лице застыло смешанное выражение.

— Дхар! — выдавил он сквозь зубы.

— Что? — Джеремия с таким же умным видом тоже поелозил пальцами по полу. Пыль оставляла черные разводы на коже и пахла чем-то едким. Алхимическим.

— Это гномий порошок!

— Который взрывается?

— Он самый, — рассеянно кивнул Гернор. — Здесь наверное городской запас.

— Дорогой, наверное?

— Безусловно!

Вдалеке замелькал огонек, послышались голоса и топот.

— Вниз! — вдохнул Гернор и прижал Джеремию к полу, спрятав за бочками. Попытался затушить лампу, но сильный густой бас разнесся по хранилищу гномьего порошка:

— Назовись!

— А может того… — прошептал Глазастик, — назовемся?

— И что ты скажешь? — оскалился ополченец и потянул рыжачок заслонки, перекрывая доступ. — Мы военнопленные, сбежали от Орды и прячемся у вас на складе взрывчатого порошка? На каком слове они снимут тебе голову? На «военноепленные» или, если повезет» дотерпят до порошка? Так что заткнись.

Он потушил лампу. А огонек, преследующий их, разделился на несколько отдельных ламп. Зазвучал рокот гномьего языка.

— Уходим обратно, — прошептал Джеремия, — они наверняка заметили наш свет и ориентируются здесь лучше нас.

— Разумно, — ответил невидимый в темноте Гернор и, судя по шуршанию, начал пробираться к канализации.

7.

Магистрат был окружен беженцами и воинами. Первые все прибывали к нему, а вторые, наоборот, — убывали. И при этом с пугающей быстротой. Гражданских, перепуганных, воинственных в своем отчаянии, возмущенных и чересчур активных было слишком много.