Тёмный гном

Первый еще валялся на земле, вяло шевеля конечностями и сипя разбитым носом, а второй боггарт уже выскочил из кустов, страшно выкатив глаза. Головоруб крутнулся замысловатым финтом, и следопыт согнулся, будто его смяло. И не мудрено: некоторых сминало и не так, когда грудину пробивала тяжелая секира. Жуткий чмокающий звук раздался снова, и глаза у Геронима стали вовсе бешеными. Головоруб отпустил свою жертву только тогда, когда та осела на землю сморщенным трупиком, шелестя пергаментной кожей. Третий, и последний боггарт остановился на пригорке и медленно попятился назад, полуэльф взвыл раненым зверем и бросился за ним следом, но его мигом смял тролль.

— Не увлекайся! Гляди…

От тракта к ним устремились дружинники и паладины.

— Порублю! — прохрипел Героним, вращая безумными глазами. — Всех!

— Ага, щас! — Тролль тянул его прочь. — Тут даже твой волшебный топор не поможет. Бежим!

Дальше двигались уже молча. Паладины остались далеко позади: они совершили глупость, когда попытались на лошадях догнать их в лесу. Животные просто завязли в колючих зарослях, а сами воины Света в своих тяжелых доспехах были слишком неповоротливы, несмотря на всю их чудесную подготовку.

Тем временем, менялась и местность. Она плавно понижалась, а деревья становились меньше и тоньше, странная болезнь корежила черные стволы и порой можно было наблюдать причудливые переплетения, похожие на лесных великанов, застывших навеки в замысловатых борцовских захватах. Сырость и холод поднимались от земли и оседали на одежде ледяной моросью. Шляпки огромных бледных грибов вздымали лесную подстилку, с глухим вздохом взрывались облаком спор, когда Героним неосторожно наступал на них. Темнело.

Все сложнее становилось ориентироваться в лесу, и полуэльфу, и даже троллю приходилось внимательно смотреть под ноги, стараясь не споткнуться о какую-нибудь корягу, вросшую в землю. Оттого сильно уменьшилась скорость передвижения. Хорошо хоть, что и преследователи испытывали такие же трудности.

— Осторожно, паутина! — рыкнул Гурдел и вовремя толкнул Геронима: прямо перед между двумя изуродованными чудовищными рыхлыми наростами елей протянулась паутина, размером больше постельной простыни.

Она, казалось, была сшита из толстых суровых нитей, белевших в быстро тускнеющих сумерках: страшно было даже представить паука, способного создать подобное. Героним аккуратно обошел паутину и двинулся дальше.

Стало темно, хоть глаз выколи, и скорость уменьшилась до медленной осторожной ходьбы. Беглецам приходилось передвигаться практически наощупь. Даже звезды и те — спрятались за густым пологом низких туч. Выручало лишь одно: в густой темноте то и дело вспыхивали зеленые и голубоватые огоньки, похожие на глаза сказочных тварей. Правда, из-за них в душе поселился липкий страх, заставлявший вздрагивать от каждого шороха.

Но недолго Герониму и Гурделу довелось странствовать в ночном лесу. Вскоре из темноты вынырнула невысокая серая стена, сложенная из основательных булыжников. За ней клубилась густая тьма теней, из которой выглядывали черные островки надгробий и остовы мертвых кладбищенских деревьях, на ветвях колыхались космы седого бородатого мха.

Сквозь разрыв выглянул полный Месяц, Слепой Глаз, Бельмастый как его прозывали в народе, и осветил гранитных горгулий, оседлавших старинные вычурные склепы.

— Неужели это то, что я думаю? — Героним настороженно остановился, оглядываясь вокруг.

— Именно! Добро пожаловать на приснопамятный Большой Ларвийский Погост, — сказал Гурдел и перелез через стену, окружавшую кладбище. Оглянулся, махнул рукой: — Ты идешь?

5.

— Может, вернемся, а? — Героним умоляюще посмотрел на тролля.

— Ты боишься? — широко усмехнулся Гурдел. — Такой, прости Свет, инте… интле… интялигентный человек, прости — полуэльф, и верит в сказки о живых мертвяках?!

Героним смутился.

— Не то, чтобы… Но знаешь, дыма без огня не бывает. Кто знает, что здесь есть… Вряд ли местные боятся Погоста в силу привычки…

— Что ж, тогда на всякого трупака у нас есть твоя могучая проклятая секира, зачарованная самим Горгонадцем! Кто нам что сделает?!

А вокруг вздымались древние надгробия, суровые, лишенные каких-либо надписей и эпитафий, каменные параллелепипеды, цилиндры и пирамиды. Порой встречались жутковатые изваяния, грубые и приземистые: странные твари, пузатые, рогатые, с куцыми обрубками крыльев за спиной. А под ногами ощущалась мягкая кладбищенская земля, покрытая короткой, похожей на нежный мех, травой.

— Интересно, кто же здесь похоронен? — Героним глядел вокруг любопытными и испуганными глазами.

— А какая разница? — Гурдел пожал плечами. — Тем, кто мертв, такие излишества не нужны. Никогда не понимал людей, гномов… Вот мы, тролли: помер, значит, в общий котел! Понимаешь, у нас в горах жратвы маловато, а так с одного можно полклана накормить…

— Ладно-ладно! — Кажется, полуэльф даже побледнел. — Хватит с меня ваших тролличьих традиций. Что с вас взять — варвары!