Тёмный мир

— Очень просто, — улыбнулась она. — Очень легко. Он не может драться с тобой ни здесь, ни на Земле — это верно. Но потусторонний мир, Ганелон? Неужели ты забыл о нем?

Руки ее показались из рукавов. В каждой из них сверкала серебряная трубка.

Прежде, чем я успел пошевелиться, она скрестила обе трубки перед своим улыбающимся лицом. На их пересечении мгновенно появились силы невиданной мощности, которые лились с полюсов мира, и которые можно было использовать лишь долю секунды, иначе вся планета разлетелась бы на куски. Я почувствовал, как вокруг меня все плывет.

Я ощутил, как Врата открылись.

Вокруг ничего не было видно, кроме темного, серого пространства. Я попятился от неожиданности, шока и ужасной волны гнева, которая захлестнула все мое существо при мысли об обмане Фрейдис. Этого нельзя было потерпеть — чтобы подданные Темного Мира играли в какие-то волшебные игрушки. Я обязательно попробую выбраться отсюда, и урок, который я преподнесу Фрейдис, будет наглядным для всех.

На сером фоне я смотрел в зеркало. В зеркало? Я видел свое лицо, удивленное, непонимающее, глядящее прямо мне в глаза.

Но на мне не было изодранных голубых одежд жертвы, которые я одел так давно в Замке Совета. Казалось, на мне был земной костюм, и я был — не совсем я. Казалось, я был...

— Эдвард Бонд, — сказал позади меня голос Фрейдис.

Мое отражение посмотрело мне через плечо, и на его лице отразилось невыразимое облегчение.

— Фрейдис! — вскричало оно моим собственным голосом. — Фрейдис, благодарение богу! Я так старался...

— Подожди, — перебила его Фрейдис. — Послушай. Перед тобой осталось последнее испытание. Этот человек — Ганелон. Он завершил начатое тобой дело — он уничтожил всех членов Совета и победил Ллура. Ничто теперь не сможет остановить его в Темном Мире, если он вновь туда вернется. Только ты сможешь остановить его, Эдвард Бонд. Только ты.

Я не стал ждать, пока она скажет что-нибудь еще. Я знал, что мне надо делать. Я ринулся вперед, прежде, чем он успел что-нибудь ответить или пошевелиться, и нанес тяжелый удар в лицо, которое могло быть моим собственным. Мне было очень страшно делать это. И очень тяжело. В последнее мгновение я чуть было не сдержал удар — мускулы мои почти отказались повиноваться мне.

Я увидел, как он отпрянул назад, и моя собственная голова тоже откинулась, так что мой первый удар потряс нас обоих.

Он остановился примерно в дюжине шагов, удержав равновесие, и несколько мгновений неуверенно стоял на ногах, глядя на меня со смущением, которое могло быть и на моем лице, потому что я тоже смутился.

Затем злость исказила эти черты, и я увидел, как кровь капает из угла его рта и течет по подбородку. Я свирепо рассмеялся. Эта кровь странным образом сделала его моим врагом. Я слишком часто видел кровь моих врагов, шарахающихся под моими ударами, чтобы спутать его сейчас с кем бы то ни было. Я сам — и мой смертельный враг.

Он пригнулся и пошел на меня боком, защищая тело от моих ударов. Я никогда не любил драться без оружия, потому что для меня битва не была спортом. Ганелон дрался, чтобы победить. Но эта наша битва была невероятно равной.

Он нырнул под мой удар, и я почувствовал, что моя скула сотряслась от того, что казалось моим собственным кулаком. Он отпрыгнул в сторону, танцуя на легких ногах вне пределов моей досягаемости.

Крик ярости вырвался из моего горла. Мне не нужно было это боксирование, эта игра по правилам. Ганелон дрался, чтобы выиграть!

Я заревел в полную силу своих легких и кинулся вперед, сильно сжал его в своем обхвате и упал на серую пружинистую поверхность, которая была полом потустороннего мира. А мои пальцы сладострастно впились в его горло. Другой рукой я пытался выцарапать ему глаза.

Он вскрикнул от боли и напряжения, и я почувствовал, как его кулаки молотят по моим бокам, ломая ребра. Белая пелена боли застлала мой мозг.

Он настолько был мною, а я — им, что в первый момент я даже не понял, чье ребро сломано, и чьим ударом. Затем я глубоко вздохнул и чуть не потерял сознание от боли, пронзившей все мое тело — и только тогда понял, что это было мое ребро.

Это чуть не свело меня с ума. Не обращая больше внимания на боль, забыв об осторожности, я слепо и яростно молотил кулаками по его телу, чувствуя, как ломаются кости, как кровь течет по моим рукам. В неразрывных объятиях мы катались по земле этого потустороннего мира, в кошмаре, который не был реальностью, и лишь боль поднималась во мне с каждым вздохом.

Но через пару мгновений я внезапно с уверенностью понял, что хозяин положения — я. И вот почему: он отскочил в сторону, чтобы нанести мне жестокий удар в лицо, но прежде, чем он его нанес, я уже парировал. Он вывернулся и попытался вновь ударить меня по ребрам. Прежде, чем он успел замахнуться для удара, я уже откатился в сторону. Я знал его тактику.