Тёмный прилив. Часть II: Руины

— Ты и не должен был, салага. Твой папаша — вот кто профи в таких делах. — Чалко распрямился и взъерошил волосы Энакина. — Конечно, я ворую иногда, но я в большей степени спекулянт, как твой отец или Тэлон Каррде. И мой товар у меня в голове. Я оцениваю ситуацию, смотрю, что мне может быть полезным, и в конечном счете извлекаю выгоду.

Лицо Энакина стало мрачным, когда они вновь вышли на улицу:

— Ладно, я все понимаю, но не кажется ли тебе, что твои действия могут причинить кому-то вред?

— Вред? Кому?

— Ну сам подумай. Местные жители скупят здесь все жилье. Цены на него взлетят до небес. Беженцам ведь от этого легче не станет?

Чалко ухмыльнулся:

— Правительство оплатит им все издержки.

— Это все хорошо, да откуда же возьмутся деньги у правительства?

— От налогоплательщиков. — Коротышка подмигнул молодому джедаю. — Я вижу, куда ты клонишь, но неужели, малой, ты думаешь, что я плачу налоги?

— Само собой, нет, зато платят те, кого ты обкрадываешь. И если у них будет меньше денег, то не будет и вещей, которые тебе нужны. Круг замыкается, и в проигрыше все равно ты.

Чалко слушал его с отвисшей челюстью, затем с громким клацанием ее захлопнул:

— Эй, парень, ты хочешь, чтобы я голодал?

— Нет, только чтобы ты обдумывал последствия своих поступков, — вздохнул Энакин. — Делишься информацией со спекулянтами, чтобы те могли обскакать других спекулянтов, — пострадают только те, кто решил рискнуть своими деньгами. Жадность губит любого, как ни крути.

— Понимаю. И во что мне тогда вкладываться? Фьючерсы? Товары потребления? Ладно, сойдут. — Чалко выгнул бровь. — Знаешь, когда я обозвал тебя «умником», я ничего такого не имел в виду.

— Угу, я понял. Пошли.

Следующую остановку они сделали у антикварной лавки. Энакин ждал снаружи, пока Чалко ходил внутрь и расспрашивал служащих. Вернувшись на улицу, коротышка прямо-таки светился от удовольствия.

— Разузнал что-то?

— Ага. Мне сказали, что кое-кто уже выспрашивал у них об имперских секретах. Правда, никто об этом инциденте и не вспомнил, зато обнаружилось, что пропали деньги из кассового аппарата. Потом мы отмотали назад запись с камеры наблюдения. Похоже, твоя тви’лека промыла там всем мозги, но камера-то ее засекла. Она говорила с кассиром три, может, четыре часа назад.

— Это значит, мы уже близко.

— Очень. Парень, к которому ее послали, будет в этом районе не раньше чем через полчаса, так что ей придется подождать.

Энакин дождался, пока синий лендспидер не завернет за угол, прежде чем перейти улицу.

— Эй, а как ты на этот раз раздобыл нужные сведения?

— Я сказал, что я — частный детектив, идущий у нее по следу. Пообещал продавцу вернуть деньги, да еще и вознаграждение выплатить. — Чалко пожал плечами. — Вообще-то у меня закралась мыслишка, что, как только он обнаружил, что его магазин обворовали, он сам прикарманил еще больше кредитов, чем украла эта тви’лека. Так что его услуги уже оплачены.

— Вполне возможно.

Коротышка кивнул:

— И еще, знаешь, иногда испытываешь невероятное чувство удовлетворения, когда надуваешь мошенника. Странно, не правда ли?

— Не то чтобы очень уж странно... По крайней мере, в этом есть хоть какая-то высшая справедливость.

— Ну, главное, никто не пострадал... не пострадает... пока хозяин магазина не додумается, как и я, что один из его работников нечист на руку. — Чалко свернул в боковую улочку, и Энакин пошел за ним. — Давай, пошевеливайся. Мы пришли. «Пурпурная Виска».

Энакин окинул взглядом арочный вход в кантину. Свод был сделан в виде скульптуры той самой виски: двухметровые кожистые крылья существа свешивались вниз, а туловище располагалось на вершине арки. Две громадные лапищи, растущие из центра этого исполинского туловища, казалось, только и ждали зазевавшейся добычи, готовые схватить ее и утащить наверх. На голове чудовища красовался длинный остроконечный хоботок. Живая виска, в миру известная также как демон-кровопийца из Рордака, питалась исключительно кровью. Энакину даже не по себе стало от мысли, какие же хозяева у этой кантины, раз они выбрали такого жуткого монстра своей эмблемой.

Внутри пахло теплым элем, горячим потом и кипящим охладителем, но, по крайней мере, со стропил не свешивалась виска. Энакин подумал, что из-за жира, покрывавшего тонким слоем все поверхности, уцепиться за что-либо все равно было бы невозможно. Юноша шмыгнул в кабинку, в которую направил его Чалко, и яростно вытер руки о штаны.

Энакин стал наблюдать, как его компаньон подошел к барной стойке и заговорил о чем-то со стоявшим неподалеку барагуином. Большеголовый незнакомец указал коротышке на дверь в глубине зала. Чалко развернулся, подмигнул Энакину и знаком показал ему оставаться на месте. Затем протолкался через толпу к указанной ему двери и исчез.

Энакин насупился и стал с равнодушием разглядывать проходящий мимо народ. Он попытался убедить себя, что его не бросили, просто попросили подождать, но сомнения уже закрадывались в его душу. «Я же должен хоть что-то сделать, потому что, если Дейшара’кор там, куда пошел Чалко, то ему не справиться с ней в одиночку».