Тёмный защитник

Время от времени мы говорили о планах. Мы не могли оставаться в этой хижине вечно. Кто-то наверняка видел нас или машину и мог узнать, и слухи об этом не могли не распространиться. Призрак Рамона витал на периферии наших дней и нависал, когда наступала темнота. Иногда я ловила Конрада на том, что он пялится на деревья, его взгляд был таким же мрачным и непроницаемым, как и его мысли. Если бы был выход из этой передряги, он бы его нашел. Если бы не было, я бы бежала с ним, пока мы не ушли достаточно далеко, чтобы начать всё сначала.

— Только не говори мне, что ты нашла ещё корней цикория, — он подошел ко мне сзади и обнял за талию, когда я солила закипающую воду.

— Это для тебя на пользу.

Он уткнулся носом в мои волосы, а губами прямо мне в ухо, пробормотав:

— Такое противное на вкус, что обязано быть полезным.

Я припомнила старую поговорку моего дедушки:

— У тебя от этого волосы на груди встанут дыбом.

— Слишком поздно, — пробормотал он и поцеловал меня в шею.

— Ну, тогда у меня.

Он рассмеялся мне в плечо.

— Я бы все равно любил тебя, даже если бы у тебя был лес на груди.

Я чуть не уронила солонку, но сумела поставить ее на столешницу и повернулась к нему лицом со словами:

— Ты любишь меня?

Он улыбнулся, с каким-то застенчивым видом робко проговорив:

— Извини. Просто само вырвалось. Но это правда, — он приподнял меня так, чтобы мы смотрели друг другу в глаза. — Я люблю тебя. Я полюбил тебя с того самого момента, как увидел, как ты испортила ленточку на вазе в первый же день.

— Сволочь, — я рассмеялась. — Этот бант был идеален к тому времени, когда я его закончила.

— Тебе не обязательно отвечать тем же, — его тон был настороженным, хотя глаза полны надежды. — Я могу подождать.

Я обняла его ногами за талию:

— Если я скажу это сейчас, ты подумаешь, что «я люблю тебя» сказано из жалости.

— Я приму и сказанное из жалости «я люблю тебя».

Мое сердце окончательно растаяло до состояния лужицы.

— Ты такой зануда, ты знаешь?

Он зарычал и ущипнул меня за шею.

— Я убивал людей и за меньшее.

— Вот этому верю, — я хихикнула, когда его щетина пощекотала мне шею. — Но я действительно люблю тебя.

Он выпрямился и встретился со мной глазами.

— Ты это серьёзно говоришь?

— Я никогда никому этого не говорила, так что, по-моему, это должно быть правдой, раз я говорю это сейчас, — мои уши горели, и в комнате как будто откачали весь воздух, но я была уверена в своих словах. — Я люблю тебя.

Его глаза загорелись, радость, какой я никогда не видела, разлилась по его суровому лицу. Он отнес меня к кровати и положил на спину.

— Скажи это снова.

— Я люблю тебя.

Он поцеловал меня, нежно и тепло, и попросил:

— Ещё один разочек.

Я рассмеялась ему в губы, повторив:

— Конрад Мерсер, я люблю тебя.

В ту ночь он занимался со мной любовью, шепотом восхищаясь и поклоняясь мне каждым прикосновением и каждым поцелуем, пока мы оба не сгорели в ожидании освобождения. Когда мы вернулись с небес на землю, я лежала в его объятиях, невесомая и уставшая.

— Я не заслуживаю тебя, — он поцеловал мои волосы. — Но это не имеет значения. Я готов убивать, чтобы держать тебя в своих объятиях, где ты и должна быть.

Я вздохнула, когда сон сморил меня.

— В твоих устах слова об убийстве звучат романтичнее, чем следовало бы.

Он засмеялся, голосом низким и соблазнительным проговорив:

— Это одно из многих преимуществ любви к ангелу смерти. Поспи немного. Завтра мы поговорим о нашем следующем шаге. После того, как я трахну тебя, конечно.

— У меня нет никаких планов, так что я вся твоя.

Он провел рукой по моей спине и положил ладонь мне на задницу:

— Да, ты моя.

Лес был холодным и темным, когда Конрад выехал на внедорожнике к ближайшей главной дороге. Ему нужно было связаться с Нэйтом, чтобы узнать, что там нового, прежде чем мы сможем составить план и отправиться на запад. Я сказала ему, что останусь в хижине, пока его не будет, и я стояла на крыльце и махала рукой, когда он, газуя, отъезжал вниз по гравийной дороге.

Как только он скрылся из виду, я прошмыгнула внутрь и вытащила свои самодельные силки из шкафа. К его возвращению я планировала приготовить блюдо из кролика — на этот раз без корня цикория — вместе с хорошим грибным соусом и зимней зеленью. Он разозлится, если я выйду из хижины? Определенно. Сможет ли его удовольствие от ужина, состоящего не из рыбы, пересилить гнев? Надеюсь.