Тёмных дел мастера. Книга четвёртая

— Эх, не спеши надрывать глотку, девочка-а, — махнул рукой Гортер, снова уставившись вперёд на круп лошади. — Вижу я, что ничего ты не знаешь на самом деле, и судишь только по чужим словам. Веришь, нет, но в моё время такого истребления жизни вокруг ещё не было! Чтоб по всему северу мусор да целыми горами лежал… Хотя как же я прав оказался тогда, когда последний раз был в вашей столице и понял, что это королевство когда-нибудь и до такого дойдёт. Но насколько всё-таки быстро это время… слишком уж быстро… А в лесах от этого знаешь что творится? Лучше тебе и вовсе не знать!

— Да, но большая часть людей живёт в городах, — предприняла последнюю попытку оправдать свои жизненные ценности Фейр. — И до ваших лесов им всем как до сиреневой звезды, в общем-то.

— Чего-о? — недовольно пробурчал бывший следопыт — Это им наплевать, что ли, ты хочешь мне сказать?! Так они ж все как один — все-е, деточка — от этих лесов зависят! И от рек с озёрами тоже, и от…

Однако тут до начавшего было с новыми силами упорно отстаивать свою точку зрения старика внезапно дошло нечто совсем иное. И от этого открытия он чуть ли не со всего размаху влупил по лошади поводьями — до того хлёстко, что она не только мгновенно приободрилась, но и дёрнулась скакать дальше по дороге в ускоренном темпе. А через какие-то секунды и вовсе перешла на галоп, хотя волочившаяся за ней телега, конечно, не давала кобыле возможности разогнаться до полной скорости. И всё же, спустя всего пару минут, она уже мчалась почти без оглядки, пока спутница Гортера безуспешно пыталась выведать у него, зачем это ему вдруг приспичило так гнать. Но бывший следопыт совершенно не обращал на неё и доли прежнего внимания.

Проносясь мимо целых участков совсем недавно начавшей появляться по обочинам дороги кустистой растительности, матёрый лучник вскоре выехал к довольно обширной зоне криво растущих осин и других деревьев, обосновавшихся в этой местности. Часть из них он заприметил вдалеке ещё с утра — до того, как дорога принялась постепенно уводить телегу путников к лежащей впереди туманной низменности. И благодаря этому Гортеру оставалось лишь всё время следовать вдоль пологих скатов по прямой, неотвратимо приближаясь к тому, что когда-то просто не могло не поражать его своим великолепным размахом и поэтичной чистотой серебристой глади. Однако теперь являлось лишь очередной сплошной помойкой, протаскивающей иногда за собой целые десятки метров плавающего мусора и растягивая его по берегам без какой-либо надежды на избавление или естественное природное очищение.

Кальст.

Некогда самая полноводная река страны, да и всего остального заграничного мира (известного Гортеру в основном, конечно, не более чем понаслышке), отныне в ширине своей не превышала и трети прежних огромных размеров. Отчего теперь опредёленно уступала и описываемой его дедом ао-шиньской Муань-те, и даже устью реки Сеалио, живописные пейзажи которой Гортеру однажды довелось повидать самому, рассматривая шикарные картины на стенах в нижнем зале загородного дома одного из южных сентусских аристократов.

Нынешний Кальст представлял собой довольно удручающее зрелище, поскольку воды его определённо поменяли свой цвет. А распространяющаяся всё дальше от берега густая болотная растительность грозилась однажды просто схлопнуться на его середине, разделив некогда могучую реку на отдельные заводи и навсегда перекрыв её бескрайнее русло практически полностью.

Лишь сейчас старый лучник понял, откуда разносится тот затхлый запах, который он почувствовал совсем недавно, и теперь ни Гортеру, ни Фейр уже не представлялось возможным избежать этого явления на дальнейших участках пути. Так же, как и никому другому из следовавших вдоль речных берегов путников. Из-за чего матёрому охотнику, наоборот, даже очень хотелось, чтобы они, без сомнений повинные во всём творившемся здесь безобразии, как можно дольше продолжали вдыхать последствия своих каждодневных деяний. Пусть даже большинство из них творили эти действия во многом по привычке, неосознанно или по чужой указке, не зная, куда в конце концов попадают их нечистоты.

— Успокоились наконец? — с нарочитым укором обратилась к спутнику Фейр уже после того, как Гортер стал снова натягивать поводья, постепенно возвращая лошадь к прежней скорости. — И что Вас, чёрт подери, на этот раз так могло взволновать?

— Оно же не само собой… — тихо прошептал в ответ Гортер, но тут же вернулся к своему прежнему голосу: — Такое просто не могло случиться само! Это же Кальст, дочка! Это ж наше всё!.. Скажи, откуда могли взяться берега такие засушенные, а? Нет, ты посмотри! Здесь же километра полтора будет в длину от прежних берегов, да что там — все три!..

— Ох, что-то я совсем перестала Вас понимать… — утомлённо протянула девушка, пройдясь рукой по волосам, чтобы поправить растрепавшуюся причёску. — Мы же выехали к реке, так? Значит, до столицы остаются какие-то считанные часы дороги. Давайте правьте уже к границам Итхейнесской слободы, а оттуда я знаю, куда сворачивать.