Тиора (СИ)

Сразу же ко всему подключилась старшая медсестра, которая при любом удобном случае норовила уже тогда ковырнуть его, и, конечно же, в любой ситуации соглашалась со своим начальством. Марк стал врагом номер один всего отделения. В тот момент он понял: «Всё». Парень знал, что в ближайшие дни его отправят в воинскую часть, и с ужасом думал об этом. Даже не просто с ужасом — юноша был как будто на грани своего рассудка. И в то же время Марк понял, чего все это стоило, и чего стоят люди: что тебя в любой момент могут выкинуть, как паршивую собаку, за ненадобностью, вспомнив тебе все грехи мыслимые и немыслимые. Что на тебя, в принципе, всем было с самого начала наплевать, что прикрываясь благими намерениями, тобой просто пользовались, а теперь выбросили. Позже все это уже вспоминалось спокойно, отмечая некоторую долю своей наивности. Но тогда это было неким откровением и развенчанием образа.

Через пару дней Марка разбудили очень рано, как это всегда бывало с парнями, которых в тот же день отправляли в воинскую часть на выписку из госпиталя. К тому времени юноша уже смирился со своей скорбной участью, и даже смог немного успокоиться и принять этот факт как данность. Он спокойно собрался, вышел в холл, где ему пришлось немного подождать. В итоге подъехала машина и увезла Марка в воинскую часть для отбытия оставшегося срока службы в армии. Юноша сидел и думал о своей участи, это был переломный момент в его тогдашнем настоящем. Как всегда парень держал пульс и потихоньку прислушивался к сердцу, в мыслях же его царили хаос и смятение. Он думал о том, как может случай, пусть даже самый небольшой и, казалось бы, невинный, так кардинально изменить судьбу человека, и в силах этого человека в такой момент лишь смириться и принять удар, если он хочет в итоге выплыть на поверхность угнетающих его проблем.

После некоторых бумажных формальностей Марка посадили в медицинскую машину, и отправились в воинскую часть, которая находилась в нескольких десятках километрах в лесу от небольшого военного городка. Юношу определили в канцелярию роты, где он продолжил заниматься бумажной работой, так как, по мнению офицеров, на большее он все равно не годился с его проблемами. В итоге эти последние пять месяцев службы Марк провел уже там, постепенно снова привыкая к внутреннему укладу жизни воинской части.

Через три месяца парень осознал, что в роте ему стало намного спокойнее и комфортнее, нежели в госпитале, хотя по всем канонам логики должно было быть с точностью до наоборот. Парень увидел, что офицеры роты относились к нему намного снисходительнее и даже порой по-дружески, что в итоге оказало свое положительное действие на его состояние. Конечно, бывали иногда разные отрицательные моменты, все-таки это была армия, но Марк быстро переживал их и приходил в норму от стрессов, даже не успевая выйти из равновесия своего состояния, которое только недавно с большим трудом обрел.

Была одна ситуация, которую Марк впоследствии вспоминал для себя не без гордости. Многие в роте сильно недолюбливали юношу, и первыми в этом списке были три сержанта, командиры отделений, с которыми отношения его складывались из ряда вон плохо. В какой-то момент один из них дал команду дневальному.

— Рота в расположении становись! — прокричал тот, и гул от кирзовых сапог заполнил пространство казармы.

Построение, как потом узнали, было из-за очередной проволочки пары человек, а правила в армии практически любой страны мира всегда таковы, что если провинится даже один человек, отвечать за это будет все отделение, группа, рота — неважно. Это решение уже предоставляется командованию.

Рота построилась в две шеренги, вместе с ними и Марк, выскочивший из канцелярии, на ходу затягивавший на поясе ремень и надевавший головной убор. Солдаты выровнялись в строю и стали ждать, что последует далее. Все три сержанта смотрели на роту как обычно взглядом людей, которые в данный момент наблюдают перед собой навозную кучу, внезапно образовавшуюся посреди их чистой прекрасной поляны. Объявив причину построения, перемежая ее большим количеством слов, которые обычно применяются в случае, если в эту самую навозную кучу человек наступил своим чистым ботинком, сержант взял в руки кантик.

Кантик — это длинная прямоугольная доска небольшой толщины с перпендикулярно приделанной к ней совсем уж маленькой дощечкой в качестве ручки, за которую надо держать этот самый кантик. Служит он для отбивки матрасов кроватей, с накинутыми на них одеялами, чтобы в итоге все матрасы были одинаково ровными, а одеяла на них туго натянутыми.

Взяв в руки кантик, сержант дал приказ солдатам:

— Начиная от начала первой шеренги, быстро подбегаем по одному ко мне и становимся вот на этом месте! Понятно?

— Так точно, товарищ сержант! — раздался громкий хор роты.