Тёрн

— Стайни. Мы, смертные, люди и нелюди, слабы. Слабы плотью, слабы духом. Наш высокоучёный доктор искал столь же высокопоставленных покровителей. И нашёл… на самом верху, откуда так больно падать. И он никого не предавал, а, напротив, верно служил своим настоящим хозяевам. Ксарбирус не робкого десятка — едва ли слабый духом решил бы остаться, когда все подозревают его в измене.

Стайни только и смогла, что возмущённо покачать головой.

— Зачем тебе это, Тёрн, зачем?! Почему не прижать его как следует? Тебе даже рук марать не надо, я всё сделаю!

— Ты не понимаешь, — вздохнул дхусс. — Он по-своему храбр, наш Ксарбирус. Предпочту, чтобы он оставался на виду как можно дольше. Он — и ещё одна девочка, единственная, кто уцелел в крепости солнечных.

— Д-девочка?

— Я не говорил о ней. Дитя Гнили. Выращенная орденом Гидры. Жуткое и неописуемо, неимоверно несчастное создание. Она идёт за нами — больше ей идти просто некуда.

— Как это «некуда»? А другие крепости ордена?

— Может, не знает. Может, не способна разорвать связь меж мной и ею… не ведаю. Вреда от неё сейчас, пожалуй что, никакого, так что пусть себе идёт.

— Заставлю сидху два кольца выложить вместо одного.

— Заставь… да только не подойдёт она.

— Кто, сидха? — попыталась пошутить бывшая Гончая.

— Будет тебе… та девочка, Мелли её зовут. Пока — не подойдёт.

— Эх, Тёрн, Тёрн! — поёрзала Стайни. — Всех-то ты жалеешь, всех-то ты прощаешь. Тебя бы хоть кто простил…

— А такое по заказу не бывает.

Стайни вздохнула, говорить расхотелось.

Двое долго ещё сидели на краю обрыва, меж морем и звёздами. Могучим валом с востока на запад катилась ночь, перемигивались огоньки на рыбацких баркасах и шхунах, всё было тихо и мирно. Но знала Стайни, Тёрн думает сейчас совсем о другом: о растоптанной границе между людьми и Мастерами Смерти, о ратях Некрополиса, впервые за много веков перешедших запретный рубеж, о войне, кипящей там, за много сотен лиг и несколько месяцев пути, — а вовсе не о её тёплом плече, доверчиво прижавшемся к его собственному.

Но пусть так. Главное, что он не отстраняется.

С рассветом они отправятся в путь. На восток.

Навстречу старым хозяевам Гончей.

2007

Книга 2. АЛИЕДОРА

Глава 1

Яростный, исступлённый лай собак, переходящий в режущий уши визг. Волкодавы захлёбываются, мчась по свежему следу. Но на сей раз они преследуют совсем не волка. И даже не беглого серфа с рудников.

Аспидно-чёрный скакун почти летит, едва касаясь копытами земли. Всадник припал к изогнутой шее, одной рукой судорожно вцепившись в поводья, а другой пытаясь прикрыться от хлещущих по лицу ветвей. Наездник не правит, лишь старается удержаться в седле, жеребец же мчится без дороги, сквозь густой подлесок, прокладывая себе дорогу бронированной грудью.

Над лесом замерла опрокинутая чаша бездонного неба, отражения вечных звёзд — капелек росы, зависших над Великим Древом, — уже поблёкли, предвещая скорый рассвет. Закатилась первая из Гончих, её серебристая сестра отставала, как и всегда, проливая жемчужные лучи на колышущийся под свежим ночным ветром густой лес. Нет и не будет равнодушным небесным сестрам дела до бед и тревог раскинувшегося под ними Листа.

Ближе и ближе лай — всадник не понукает скакуна, тот мчится по собственной воле, вспомнив, наверное, древний ужас его диких сородичей перед стаями зубастых преследователей.

Дорога — вернее, её отсутствие — идёт под уклон. Скоро конец чащобам, недалёк и берег озера Эве. Мрачный и древний Деркоор — родовое гнездо владетелей Деррано — далеко позади, в лесистых предгорьях Реарского хребта.

Скорее же, скакун, милый мой, хороший — скорее, умоляю!

Жеребец с ходу перемахнул неглубокий старый ров, заросший и оплывший — древняя межа, кон-граница владений двух родов — Деррано и Берлеа, владетелей замка Берлекоор. Кое-где ещё тут можно встретить полусгнившие палисады и частоколы, в ту пору, когда шатался королевский трон в Симэ, а сеноры-владетели так и норовили по-своему перекроить карту Долье. Те времена давно канули, престол содержит внушительную дружину наёмных войск, всегда готовых в зародыше прикончить любую смуту.

Но рубеж не спасёт всадника на чёрном жеребце и не защитит. Это охотиться нельзя на землях соседа без его разрешения — а преследовать, пусть даже и не беглого рудничного серфа, очень даже можно.

Лай. Лай. Лай. Рвущий слух вой, и справа, и слева — сеноры Деррано славятся псарнями и отборными гончими, за щенками присылают со всех концов королевства и не только — приезжают и из Меодора, и из Доарна.

Дальше, дальше, пока не падёт измученный скакун, и тогда — сперва разрядить в преследователей маленький двойной самострел, захватить с собой хотя бы пару их, а потом… потом главное — избежать соблазна, не схватиться за тесак в наивной надежде отбиться от двух десятков опытных воинов и охотников за беглыми. И успеть сорвать с шеи наглухо запечатанную смолой глиняную бутылочку на волосяной плетёнке. Сунуть в рот. Зажмуриться. И — раскусить…

Нет, не дамся им. Ни за что. Лучше уж так.

Маменька знала, что делала, когда надела это на шею.