Тёрн

Ксарбирус использовал классические методы: инкантацию в сочетании с рассеянным действием испаряющихся эликсиров, испускающих таким образом запечатанную в них составителем силу. Поднимавшийся над котелком пар всё густел, окрашиваясь во все цвета радуги, но исключительно с примесью серого. Голос Ксарбируса тоже удивил шириной диапазона: от писка придавленного мешарика до баса, коим не побрезговал бы и сам Левиафан Рыкающий (в отличие от Морского Змея, отличавшегося немотой).

Высокоучёный доктор возился долго, пока не прогорел костёр и не подёрнулись серым последние дышавшие угли.

— Ну что, мэтр, ну что?! — ринулся к нему демон.

— Что, что… — Ксарбирус сидел прямо на камнях, уперев руки в колени и уронив на грудь голову. Слова его звучали глухо, едва слышно.

— Мэтр! — возопил Кройон, бухаясь на колени так, что содрогнулась скала.

— Нашёлся, конечно.

— О великий и наделённый неисчислимыми достоинствами мудрец! — демон вскочил, принявшись выплясывать совершенно дикий, неописуемый танец. Хвост так и хлестал туда-сюда, из-под шипов летели снопы искр и крошево раздробленного камня.

— Вот дух переведу, и тронемся. Даже ближе оказалось, чем я думал. Завтра к полудню окажемся на месте.

Леса в предгорьях Эстерского хребта застыли могучей, вечной стражей. Полные тайной жизни, призраков и духов, неподвластных никаким заклинателям, чащобы взметнулись к самому небу копьями остролистов, прикрылись плетёными щитами бесчисленных вьюнков. Внизу царил влажный полумрак, со скал срывались и исчезали в глухой пуще быстрые, чистые и холодные до ломоты в зубах ручьи. Сидха здесь была как дома — вернее, должны была бы быть.

А вместо этого холодной и скользкой змеёй вползала неотвязная тревога. Так, что пришлось даже схватить дхусса за шипастую руку.

— Тёрн… ты ничего не чувствуешь?

— А то нет, — посох был взят наперевес. — Впереди нас — зло, зло невоплощённое. И очень, очень голодное, добавлю я.

— Недостойный ничего не ощущает, но я верю мудрости искушённого Тёрна.

— Да, — вдруг согласился Ксарбирус. — Действительно, заклятье поиска кто-то словно пытается затуманить. Им, конечно, это не удастся, но следует быть настороже.

— Очень ценный совет, — буркнула себе под нос сидха.

— Что-что, моя дорогая?

— О, ничего, мэтр, совсем ничего.

Несмотря на нехорошие предчувствия, до самого вечера их никто не потревожил, обитатели этих мест спешили убраться с дороги.

— Здесь побывали длормы, — Тёрн указал на надрубленное дерево и брошенные возле него небольшие пилы и топоры, впору лишь человеческому ребёнку. — Таэнги близко к владениям клоссов не сунутся.

— Неужто мы так громко топочем? — простодушно удивился демон.

— Ты, мэтр, мог бы и не спрашивать…

— Не надо ехидничать, Нэисс. Мэтр Кройон, длормы, мелкий народ, навроде уже упоминавшихся таэнгов и, так же как они, являющиеся «отходами магических практик», иными словами — созданы искусственно. Как и многие им подобные, нашли приют в Гиалмаре, до которого сильным мира сего дела не было — пока.

— А какое они имеют к нам отношение?

Тёрн кивнул на брошенные инструменты.

— Длормы не отличаются ни чутким слухом, ни острым зрением. Единственное, им дарованное, — чувствительность к магии. Они нас унюхали. Значит, могли обнаружить и другие. Не столь безобидные.

— К счастью, нам идти осталось не так далеко, — заметил Ксарбирус. — Спустимся во-он в ту ложбинку, дождёмся утра — и уже начнём искать как следует.

На ночь сидха тщательно развернула свою стражевую лозу, мэтр Кройон, внося посильный вклад, трижды обошёл вокруг тесного лагеря, что-то бормоча на неведомом наречии и проделывая лапами сложные пассы.

Ксарбирус оставался спокоен, с лёгкой усмешкой наблюдая за хлопотами попутчиков. Сидха и Гончая по-прежнему друг друга игнорировали, всегда устраиваясь по разные стороны костра.

Все молчали. Неугомонный Кройон решил было почитать свои стихи, но на него дружно зашикали. Так и замерли, глядя в высокое безоблачное небо, покрытое бисерной россыпью звёзд.

Сидха, осторожно перекатившись так, чтобы всё-таки видеть Тёрна, заметила, что пальцы дхусса почти непрерывно скользят по гладкому посоху, перескакивая, замирая, то прижимаясь друг к дружке, то вновь разбегаясь, словно выводя сложную мелодию на гулком деревянном гобое. Нэисс попыталась было ощутить творимую магию — напрасная попытка. Дхусс не выдавал свои секреты настолько легко.

Мало кто спал в эту ночь — за исключением мэтра Ксарбируса, посапывавшего так же безмятежно, как находись он в своей собственной лавке.

Утро блеснуло разрубившим заросли лучом, порханием бабочек и холодной росой. Высоко вверху, на горных кручах, отзываясь на зов ветров, гулко перекликались духи ущелий.

Сидха осторожно протянула палец, и на кончик её коготка тотчас уселась зеленовато-прозрачная стрекоза.

— Всё спокойно, — Нэисс вгляделась в фасеточные глаза. — Иначе не устраивалась бы так. Вы правы, мэтр Ксарбирус, — храм Феникса близко. В иных местах у меня такого бы не получилось.

— Храм близко, — кивнул алхимик. — Или, вернее, то, что от него осталось.