Тётя Соня из Одессы, или «Шо я хочу сказать вам за мужчин»

Умирает старый еврей. На гражданской панихиде раввин просит кого-нибудь из собравшихся сказать несколько слов об умершем. Пауза явно затягивается, и вот через несколько минут кто-то из собравшихся наконец сказал:

– Его брат был еще хуже.

Одесса. Похороны…

– Изя, дорогой, я не верю, таки, что ты нас покинул!

– Товарищ, отойдите от гроба, дайте подойти тем, кто уже верит или хочет убедиться.

Умирая, Моня решил покаяться перед родственниками, которым пакостил всю жизнь.

– О, прости меня, Мойша, это я выдал твой подпольный цех, и ты отсидел 15 лет. И ты, Абраша, прости, это я развел тебя с женой. И ты, Изя, прости, это я украл у тебя драгоценности…

В общем, он успел нагадить многим, но его великодушно простили. Он же завещал сурово себя наказать, угрожая, что не найдет себе места в мире ином, и потребовал, когда умрет, чтобы ему в задний проход затолкали большой кактус… С этими словами он отошел в мир иной, а вся родня принялась выполнять его последнюю волю, что оказалось делом нелегким. Но в самый разгар выполнения воли усопшего ворвался ОМОН:

– Где тут замученный насмерть еврей?

Умирает Рабинович. Ну, Страшный Суд, Архангелы, личное дело…

– Жене изменял?

– Ну, как бы…

– Ясно. Налоговую обманывал?

– Нет, ну не то, чтобы, но…

– Тоже ясно.

И так по всем пунктам. Понятно, что живой человек. Кто из нас без греха? Подводят итог:

– В общем, мужик ты неплохой, но накосячил изрядно. Одно липовое банкротство твое чего стоит! Короче – хотели бы тебе помочь, но – никак. Приговариваешься к аду!

Заходят сопровождающие, вежливо, но строго берут его под руки и уводят. Бесконечный коридор, двери, двери. Откуда-то доносятся крики, стоны. Паленым пахнет. Таблички на дверях: «Ирландцы», «Малайцы». На одной двери даже «Инуиты» написано. Доводят Рабиновича до двери с надписью «Евреи».

– Ну, удачи тебе, греховодник, – и внутрь заталкивают с криком: «Принимайте пополнение!».

Заходит Рабинович, озирается со страхом. Жарища. Однако – вон виноградники виднеются, домики симпатичные невдалеке, белые, под металлочерепицей. Поля ухоженные, кругом автоматические системы орошения. А на горизонте – вообще мегаполис какой-то, небоскребы, стекло, бетон, ландшафтный дизайн. Тут к нему мужичок на квадроцикле подъезжает и шлем мотоциклетный протягивает:

– Новенький? Поехали, подброшу до жилья.

– А-а-а… Скажите, это вот все вокруг – это ад?

– Эх, мужик. Ты не видел, что тут 60 лет назад было!

– Сара, я тебя умоляю, давай разведёмся! У меня уже нет сил больше так жить!

– Нет, Яша, вдовой взял – вдовой и оставишь…

– Фима, от чего умерла ваша тёща?

– Она слишком быстро щелкала семечки.

– И что, таки подавилась?

– Нет, захлебнулась подсолнечным маслом.

– Кац, зачем вы распускаете слухи о том, что в могиле вашей тещи зарыт клад?

– Шоб ей и там покоя не было!

Только одесситы под предлогом «я только спросить» минуют чистилище и попадают сразу в рай!