Тёзки

— Александра Петровна, а Ваня Зюзин режет парту.

Учительница подошла к ним.

— Зачем же ты режешь парту?

Ваня встал и, потупившись, молчал. Тогда Тоша выручил своего друга.

— Он сделал теобразный надрез… Чтобы делать прививку…

— А разве делают прививку на парте? — спросила учительница.

На это Тошка ответил, что они не собираются прививать на парте яблоню или сливу, а просто практикуются, чтобы научиться правильно делать теобразный надрез. Ребята начали хохотать, а Тоша оглянулся на них и сказал:

— Дураки!

Когда прозвенел звонок и ребята встали, чтобы идти на перемену, Митя Башмаков написал мелом на доске: «Т. К.=Т. Н.»

— Что это за ребус? — спросила Натка. — Т. К. — это Тоша Корешков, а Т. Н.?

— Теэн. Теобразный надрез — вот что-такое Теэн!

И так и пошло. Все ребята стали звать Тошу Теэном. Он сначала обиделся, а потом просто махнул рукой.

— Ну и пусть я буду Теэн, — сказал он Ване. — Зато мы научимся с тобой делать прививки не хуже Антона Ивановича. Правда, Ваня?

Он едва дождался конца занятий. Прямо из школы, не заходя домой, он помчался к своим друзьям-селекционерам. Чем больше ходил в селекционный сад Тоша Корешков, тем прочнее завязывалась у него дружба с Антоном Ивановичем. И хотя в саду было много юннатов, учёный, сам не зная почему, особенно привязался к светловолосому мальчику в кубинском берете.

— Эй, барбудос! — кричал он. — Иди посмотри, у вас на Кубе так не прививают…

И Тоша научился у него многому.

Однажды он пришёл в сад, когда там не было Антона Ивановича. Около небольшого домика сидел Алексей Петрович и точил пилку. От нечего делать Тоша стал бродить между деревьями и разглядывать всевозможные прививки, которые встречались здесь на каждом шагу. Он увидел мандариновое деревце на двух ногах, так поразившее его, когда он впёрвые попал сюда. Теперь чьи-то старательные руки сделали на нём три прививки, около которых белели плотные картонки, привязанные к веточкам.

Тоша повернул к себе одну картонку и прочитал на ней надпись, сделанную рукой Антона Ивановича: «Мандарин × Кинкан». На другой было написано: «Мандарин × Клементин», на третьей — «Мандарин × Шива-Микан».

Он уже знал, что означают эти надписи. Знак умножения показывал, что здесь скрещены два растения. На этот раз Огнев скрещивал свой двуногий мандарин с китайским Кинканом, японским Шива-Миканом и итальянским Клементином.

«Интересно, что-то из этого получится у Антона Ивановича», — подумал Тоша, и ему стало досадно, что новые сорта мандаринов, как, впрочем, и все новые сорта плодовых, получаются так медленно. Ведь плод, который разовьётся из цветка мандарина, опылённого Клементином, ничем по внешности не будет отличаться от других плодов этого дерева. Чтобы узнать, какие же новые качества приобрел мандарин в результате опыления пыльцой Клементина, надо дождаться, когда плод созреет, потом семечко из этого плода посадить в почву и ждать много лет, пока из семечка вырастет взрослое дерево и даст плоды.

А сколько лет ждать?

Огнев показывал Тоше одно лимонное дерево. Оно выдержало даже лютый мороз 1950 года и осталось зелёным, когда все его товарищи погибли или были покалечены холодом. Этот лимон имел удивительно твёрдую, древесину, такую твёрдую, что Алексей Петрович, срезая почку с дерева, сломал о него свой окулировочный нож. Древесина твёрже стали! Вот это лимон! Антон Иванович так и прозвал этот лимон железным: и за его стойкость против мороза, и за твёрдость древесины, и за железный характер — лимону уже двадцать с лишним лет, а он ещё ни разу не цвёл! Вот и попробуй ждать с него плодов, чтобы узнать, годен на что-нибудь этот железный лимон или он пойдёт только на дрова. А Огнев каждый год колдует над ним и всё ждёт плодов. Так что у селекционера-то характер должен быть ещё более железным, чем у этого лимона. Так размышлял над двуногим деревцем Тоша, когда около него неожиданно появился Антон Иванович.

— Антон Иванович, — обратился к нему мальчик, — а как это мандарин нашёл себе две ноги?

Оказалось, что мандарин много лет назад заболел и у него около корня стал отмирать ствол. Тогда Огнев с садовником вкопали по бокам погибающего деревца два диких лимона, сделали у них на вершине косые срезы и вставили их под кору мандарина выше больного места. Проделав над умирающим мандарином эту сложную операцию, они обмотали рану мочалкой и замазали садовым клеем. Дерево снова стало получать питание из почвы и осталось жить.

— Между прочим, Тоша, ты не думай, что мандарин остался тем же, каким был, — сказал Антон Иванович. — Он тоже изменился. Питание чужими корнями для него даром не прошло. Фактически, мы получили новый сорт мандарина.

Присмотревшись, Тоша увидел, что в саду почти каждое дерево подверглось какой-нибудь операции. Вот рядом с мандариновым деревцем стоит на подставке горшок с молоденьким лимоном. На небольшом кустике Тоша нашёл брошенную зелёную ветку. Он хотел снять её с куста и… не смог. Ветка вросла в крону «ногами» вверх. А у некоторых растений было столько разных корней, присосков и прививок!

— А зачем вы всё это делаете? — спросил Тоша.