Типичные ошибки государственного регулирования экономики

Однако, давайте рассмотрим эту ситуацию с другой стороны. Толпа, по крайней мере, права в своем первом выводе. Этот небольшой акт вандализма, в первую очередь, означает больший объем заказов для некоего стекольщика. Стекольщик, извещенный о случившемся, расстроится не больше, чем владелец похоронного бюро, узнавший о смерти. Но у владельца булочной не останется тех 250 долларов, на которые он планировал приобрести новый костюм. Поскольку ему пришлось ремонтировать витрину, придется обойтись без нового костюма (или удовлетворения эквивалентных потребностей, или предметов роскоши). Иными словами, вместо того, чтобы иметь и витрину и 250 долларов, у него теперь есть только витрина. Или, поскольку он планировал купить костюм в тот день, то теперь вместо того, чтобы иметь и витрину и костюм, он должен довольствоваться витриной и отсутствием костюма. Если рассматривать владельца булочной как часть сообщества, то сообщество лишилось нового костюма, который в ином случае был бы сшит, а следовательно стало беднее.

Одним словом, приобретение стекольщика равнозначно потере портного в бизнесе. Никакой новой «занятости» не появилось. Люди из толпы принимали во внимание только две участвующие в деле стороны – булочника и стекольщика. Они забыли потенциально вовлеченную третью сторону – портного. Они забыли о нем именно потому, что он не появляется в данный момент на сцене. Через день-два люди увидят новую витрину, но они никогда не увидят нового костюма, потому что он никогда не будет сшит. Они видят только то, что воспринимают их глаза непосредственно сейчас.

Глава III. Благо разрушения

Итак, мы рассмотрели историю о разбитой витрине. Это был пример элементарной ошибки. Можно предположить, что любой сможет избежать ее, поразмыслив несколько минут. Тем не менее, ошибка «разбитая витрина», под покровом сотен одежд, является наиболее устойчивой в истории экономики. И в настоящее время она намного более распространена, чем когда бы то ни было в прошлом. Это каждый день вновь официально подтверждается промышленными воротилами, торговыми палатами, профсоюзными руководителями, авторами редакционных статей, обозревателями газет и теле- радиокомментаторами, эрудированными статистиками, использующими наиболее современные технологии, профессорами экономики в наших лучших университетах. Разными путями, каждый по-своему, все они пространно рассуждают о преимуществах разрушения.

Правда, некоторые из них считают ниже своего достоинства говорить о чистой выгоде от небольших актов разрушения, они видят практически бесконечные выгоды от огромных разрушений. Они говорят нам о том, насколько все мы становимся экономически богаче во время войны, чем в мирное время. Они предвосхищают «чудеса производства», достижения которых требует война. И они видят мир процветающим благодаря огромному «аккумулированному», или «подкрепленному» спросу. В Европе, после второй мировой войны, они с удовольствием считали дома, целые города, сравненные с землей, которые «необходимо было восстанавливать». В Америке они считали дома, которые невозможно было построить во время войны, нейлоновые чулки, потребность в которых невозможно было удовлетворить, изношенные автомобили и шины, устаревшие радиоприемники и холодильники. Они выводили внушительные итоговые цифры.

Это была уже хорошо нам знакомая ошибка «разбитая витрина», но в новой одежде, обросшая жирком вплоть до неузнаваемости. В этот раз она шла в связке с целым пакетом подкрепляющих ошибок. Были перепутаны потребности и спрос. Чем более война разрушает, тем более она вызывает обнищание, тем большими становятся послевоенные потребности. Это бесспорно. Но потребность не является спросом. Для эффективного экономического спроса требуется не только потребность, но и соответствующая покупательная способность. Потребности Индии сегодня несопоставимо выше, чем потребности Америки. Но покупательная способность первой и, следовательно, «новый бизнес», который она может стимулировать, несравненно ниже.