Тир Нан Ог

– Ой, Шура, да какое кино! – отмахнулась Михайловна. – Если б кино, уже бы весь посёлок гудел!

И спросила настойчиво, с любопытством и подозрительностью: «А вы откуда, ребята?».

– Из Севастополя. – устыдился своего налёта на киоск Ксар.

– Наши, крымские! – обрадовалась табачница Шура. – Люди денежку приехали заработать, и вот…

– Про кино ничего не знаю, – посочувствовала незадачливым ребятам Михайловна. – Я пока сюда шла, чужих не видела. Может, вы станцию перепутали? – оживилась она. – Может, вам не сюда?

– Всё может быть! – вздохнул Стас и глянул с тоской на Ксара. – Ну что, флибустьер? Ложимся на обратный курс? Когда ближайшая электричка?

– Да погоди ты с электричкой, успеем! – отмахнулся Ксаверий – Женщины, а посёлок или село Красное – это где?

– Красное? – переглянулись киоскёрши, и Станислав Чапан шумно, раздражённо задышал Ксару в затылок. – Что-то мы такого не знаем… Точно не туда ребята заехали.

– Погоди, Михайловна! Красное! Это ж старое название Солнцедара! Точно! Он был сперва Новый путь, а ещё раньше, перед войной – Красное! Деревня Красная! – Это вам направо и за горку! – дружно замахали киоскёрши руками. – А там по грунтовочке пройдёте наискосок! Туда и асфальтовая дорога есть, но по ней крюк делать надо, а кому отсюда на Солнцедар – те лесочком!.. Киношники, наверное, по асфальту поехали, вот мы их и не видели!..

– Вы их на месте, в Солнцедаре нагоните! Недалеко, если напрямки!

– Спасибо! –хором поблагодарили друзья.

– Успехов! – пожелали добрые женщины. А Шура, объятая запоздалым любопытством, закричала вслед : «Кино-то какое? Про что?».

– Фантастика! – обернулся на ходу Ксар. – Про будущее!

– А-а-а, – протянули уважительно киоскёрши. – Ну, как обратно ехать будете, загляните! Если вы электричкой! Расскажете!

– Стойте! – спохватилась Шура. Метнулась в киоск, выскочила с голубой пачкой «ТУ-134» в руках и сунула пачку Ксару: «Вот, возьмите!».

– Берите, берите! – подключилась Михайловна. – А то ж куда целый день без курева! Не до работы без этого курящему человеку!

– Заработаете, тогда отдадите денежку, – улыбнулась по-свойски оторопевшим от неожиданности друзьям киоскёрша Шура. – Вы ж наши, свои.

– Севастопольские! – подхватила Михайловна. Это слово в её устах прозвучало как высшая похвала, гарантия благородства и честности незнакомцев.

– Фантастика! – повторил Ксаверий, когда платформа и все, кто на ней, скрылась за ближними деревьями. Он рассматривал голубую пачку. –Помнишь такие?

– А то! – пожал плечищами Стас. – Я их курил, пока Одесская фабрика не накрылась.

– И я. И мамы.

– Всё их поколение. Ещё «Опал» был, «Вега»…

– «Флуераш».

– То Молдова. А эти как бы Болгария. «Феникс»…

– Прикол! Были бы у нас советские деньги! Вот бы мы затарились! На весь год!

– На всю жизнь! – съязвил Стас и глянул свысока на Ксаверия. Это ж всё – понарошку!

– А вдруг?

– Утопист!

– Вот бы мы и проверили. Себя на везучесть! А ведь были у меня советские червонцы, прикинь! Я начку мамы-Лилину нашёл в книге! И выбросил, идиот!

– Точно идиот! – поглядел на него Стас как на неразумного салажонка, вздумавшего броситься под танк с бутылкой «пепси». – Что ты себе навыдумлял, брат? Мы в кино попали, доходит? Куда ехали, туда и попали!

– А жаль! – искренне расстроился Ксар. – Такие цены! Давит жаба со страшной силой!

– Вот и пойдём пошукаем, где бы нам задавить нашу жабу! – призвал без особой надежды на успех Станислав.

– На что? – риторически вопросил Ксаверий. – Мир не без добрых людей, конечно, да что-то редко они стали встречаться!

– Оператора найдём. Деньги на бочку или расколотим, к чёрту, скрытую камеру!

Станислав Чапан и Ксаверий Кораблин дружили, сколько помнили себя. Вполне возможно, подружились они ещё до рождения, находясь в утробах своих матерей- подруг. Подруги даже рожали почти одновременно – мама Зита через три дня после мамы Лили, и до трёх лет дети с мамами жили дружной коммуной в большой квартире Чапанов. Жили небогато, но весело – две неполные семьи и мамы Лилина сестра тётя Лика – пока не вернулся в Севастополь как бы отец Ксаверия, папа Саша.

Мамы объяснили, что все эти годы папа Саша трубил где-то на Северах, зарабатывал на квартиру, и вот заработал, и теперь объединится с женой и сыном…

Мама Лиля утверждала, что Ксар, в силу малолетства, не может помнить ни явление папы, ни их с мамой Лилей свадьбу, но Ксар всё отлично помнил. Атмосфера в доме сделалась суетной – и праздничной, и панической. Стас капризничал, требуя папу и себе тоже, а мамы и тётя Лика то восклицали, то шушукались. Феноменальная память Ксара сохранила обрывки загадочных фраз: «Не убудет тебя, а там поглядите!», «Главное – с плеча не руби!», «За что боролась…».

Мама Лиля ходила растерянная, то грустная, то сурово-сосредоточенная, мама Зита сделалась нарочито бодрой и то и дело заводила какую-нибудь громкую песню. Пела она, как рыдала, а потом и впрямь принималась рыдать, и тогда мама Лиля бросалась успокаивать ее: «Зита, солнце! Мы никуда не денемся друг от друга!».