Тирадентис

Масиел пожал плечами.

– Сомневаюсь. Хотя, впрочем, если он и совершил такой проступок, то, безусловно, не намеренно, и поэтому прошу вас проявить великодушие и простить ему это. Во всяком случае, постараемся не думать плохо о человеке из-за забрызганного по его вине камзола.

Гонзага ничего не ответил, но аргументы Масиела, видимо, не помогли ему изменить свое мнение о дурно воспитанном всаднике.

Взяв рукопись перевода у каноника Луиса Виейры да Силва, молодой инженер откланялся и удалился, предварительно попросив разрешения у Клаудио Мануэла да Коста прийги к нему домой вместе с Тирадентисом.

Когда вечером Масиел встретился с Тирадентисом и рассказал о разговоре в доме Гонзаги, то прапорщик был в восторге. Тирадентис очень хотел, чтобы в предстоящем заговоре участвовали всеми уважаемые и почитаемые в капитании люди. Друзья же поэты, как Клаудио, так и Гонзага и полковник Алваренга Пейшото, пользовались очень большим авторитетом среди высшего общества Минаса.

На другой день в доме Клаудио Мануэла да Коста состоялась встреча поэта с Тирадентисом. Их беседа продолжалась несколько часов. Причем говорил больше Тирадентис, а Клаудио внимательно слушал.

– Но, дорогой Тирадентис, – я надеюсь, вы позволите мне называть вас так? – разделяя многие ваши мысли, я все же выражаю сомнение в осуществимости подобных планов. На мой взгляд, главное препятствие заключается в отсутствии людей, способных довести их до конца и одержать победу. – Клаудио сделал паузу, уселся поглубже в кресло и вытянул ноги. – Я должен вам признаться, – продолжал он, – о наличии, вероятно, даже в избытке, самых фантастических революционных планов и не скрою того факта, что со своими друзьями мы не раз обсуждали самые блестящие программы действия. Однако, как вы сами можете убедиться, дальше разговоров у нас дело не пошло. Да и вряд ли, зная восторженные, но малодеятельные натуры, какими являемся все мы, поэты, наши прожекты смогли бы когда-либо обрести реальную почву.

Тирадентис встал и в волнении начал ходить из угла в угол по комнате.

– Вы недооцениваете силы свои и ваших друзей. Если мы объединимся, если создадим группу из активных, мыслящих граждан капитании Минас, то наше дело, безусловно, поддержат в других капитаниях. А узнав о восстании, на помощь поспешат добрые люди из различных государств.

– И все же я уверен, – медленно произнес Клаудио, – что у нас в Минасе нет подобных людей. Когда Соединенные Штаты вели свою борьбу против англичан, то они по крайней мере нашли трех человек, способных начать кампанию. А в Минасе нет никого. Разве только прапорщик Жоакин Жозе, разве только Тирадентис ведет пропаганду. Но вы можете кончить тем, что потеряете ваши головы. Если все же вы решили посвятить жизнь такому благородному делу, как освобождение нашей родины от португальского владычества, то я желаю вам всяческого успеха. Сам я уже не гожусь для того, чтобы скакать на лошади и со шпагой в руке бросаться на врагов нашей независимости. Однако если вам будут нужны мои советы, а также советы моих друзей, то мы к вашим услугам.

– Спасибо, – произнес Тирадентис и взял свою треуголку, лежавшую на скамейке. – Мне кажется, ваши рекомендации и советы принесут гораздо большую пользу общему делу, чем непосредственное участие в предстоящих сражениях. Минае переполнен людьми, способными держать шпагу в руках и умеющими метко стрелять.

После ухода Тирадентиса Клаудио Мануэл да Коста еще долго сидел в своей любимой позе в кресле, думая о собеседнике. Так погруженным в свои мысли его и застал священник Луис Виейра.

Увидев приятеля, Клаудио рассказал о посещении Тирадентиса и вновь выразил сомнение в осуществимости его планов.

– Нет, дорогой Клаудио, – возразил Луис Виейра, – Тирадентис принадлежит к той категории homo sapiens, которые если уж задумают что, то доводят дело до конца. Будь бы у нас больше таких людей, как Тирадентис, Бразилия стала бы процветающей республикой.

8. ПЕРВАЯ САБЛЯ ЗАГОВОРЩИКОВ

Размышляя о беседе с Клаудио Мануэлем да Коста, Тирадентис не заметил, как дошел до капеллы «Сеньор до Бонфин», находившейся на улице Глория. Стены ее были увешаны увядшими гирляндами цветов, оставшихся, вероятно, еще с 14 сентября, когда отмечался религиозный праздник. Сейчас небольшая капелла была освещена и там служили мессу. Тирадентис замедлил шаг и приблизился к входу. Недалеко от алтаря виднелась группа вооруженных людей, в центре которых находились двое одетых в рубища мужчин со связанными сзади руками. Видимо, это были очередные жертвы португальских властей, приговоренные к смертной казни. Обычно осужденные на смерть через повешение присутствовали на последней мессе, после которой их отправляли на виселицу.

– Что сделали эти несчастные? – спросил Тирадентис какого-то зеваку, с любопытством рассматривавшего происходящее в капелле.