Тиран

— Ты мог бы неплохо жить здесь, — неожиданно сказал Кальк. — Ты всем понравился. Эти твои войны — не занятие для мужчины. Защита своего города — другое дело. Но наемник? Ты зря растрачиваешь то, что дали тебе боги. И однажды получишь варварский меч в живот, и все. Оставайся здесь, купи поместье. Женись. У Изокла есть дочь — приятное личико, умная, хорошая хозяйка. После праздника Геракла я выдвину тебя на гражданство. Клянусь Зевсом, после сегодняшнего кулачного боя тебя приняли бы и сейчас.

Киний не знал, что ответить. Предложение ему понравилось. Понравились люди. Граждане Томиса хорошие люди, провинциальные, конечно, но не отсталые, склонные к шуткам и любительской философии. И хорошие атлеты. Он пожал плечами.

— Я в долгу перед моими людьми. Они пришли встретиться со мной.

Киний не добавил, что в глубине души что-то в нем стремится к новой военной кампании.

— Они легко переедут и наймутся где-нибудь на службу. Ты благородный человек, Киний. Ты ничего им не должен.

Киний нахмурился.

— Большинство их тоже благородного происхождения, Кальк.

— О, конечно, — отмахнулся Кальк. — Но это в прошлом. А сегодня? Пожалуй, Диодор… Он мог бы стать твоим управляющим. А эти галлы — им следует быть рабами. Ради своего же блага.

Кальк говорил властно, непререкаемо.

Киний снова нахмурился и позволил себе отвлечься на лежащего посреди улицы человека. Ему не хотелось ссориться с хозяином.

— Варвар? — спросил он, показывая.

Лежащий явно был варваром. В кожаных штанах[24], длинные грязные волосы заплетены в косы, на кожаной куртке множество разноцветных украшений. И золото. Несколько золотых украшений на куртке; видны места, с которых украшения сняты. В ухе серьга. На голове шапка, похожая на фракийскую.

От него несло мочой, рвотой и потом. Они поравнялись с ним. Человек не спал: глаза открыты, взгляд плывет.

Кальк с глубоким презрением посмотрел на него.

— Скиф. Отвратительный народ. Уродливые, вонючие варвары. Никто не может говорить на их языке. Из них не получаются даже хорошие рабы.

— Я думал, они опасны.

Киний с интересом разглядывал пьяного. Ему казалось, что в Ольвии будет много скифов, но всадников и опасных противников. Этот совсем не похож на воина.

— Не верь им. Они быстро пьянеют, не могут нормально говорить, даже ходить по-настоящему не умеют. Они вообще почти не люди. Никогда не видел трезвого скифа.

Кальк пошел дальше, и Киний последовал за ним. Ему хотелось получше разглядеть варвара, но Кальк больше им не интересовался. Оглянувшись, Киний увидел, что пьяница неуверенно встает и тут же снова падает. Кальк завернул за угол, и Киний потерял скифа из виду.

На симпосии он много услышал о скифах: почетный гость, он сам предлагал темы для беседы. Вино текло рекой; в принятом порядке сменялись девушки-флейтистки и рыбные блюда; люди постарше сдвинули ложа, чтобы поговорить и дать возможность молодым заигрывать с девушками. Глядя на черноглазую флейтистку, Киний на мгновение почувствовал сожаление, что и его теперь считают достаточно пожилым, чтобы включить в число участников беседы, но тоже подвинул ложе и, когда его спросили, предложил рассказать ему о скифах, живущих на равнинах к северу от города.

Изокл взял у раба кувшин с вином и посмотрел на Киния.

— Ты ведь не предлагаешь нам пить по-скифски? Неразбавленное вино?

Молодежь хотела неразбавленного вина, но победило мнение старших, и вино разбавили: на одну часть вина две части воды.

Пока Кальк смешивал питье, Изокл задумчиво заговорил:

— Конечно, они варвары. Очень суровые люди — буквально живут в седле. О них много писал Геродот. У меня есть список, если хочешь, можешь почитать.

— Для меня это честь, — ответил Киний. — Мальчиками мы читали Геродота, но тогда я и не думал, что окажусь здесь.

— Главное в них то, что они ничего не боятся. Они говорят, что они единственные свободные люди на земле, а мы, все остальные, — рабы.

Кальк презрительно фыркнул.

— Как будто нас можно принять за рабов!

Изокл, один из немногих, кто не боялся вызвать неудовольствие Калька, пожал плечами.

— Можешь отрицать, если хочешь. Анархий — говорит тебе что-нибудь это имя?

Киний почувствовал себя снова в школе: он сидит в тени дерева, и его расспрашивают о прочитанном.

— Друг Солона, философ.

— Скифский степной философ, — сказал из глубины комнаты Филокл. — Говорил очень степенно.

Его шутку встретили смехом.

— Он самый, — кивнул Изокл Филоклу. — Он говорил Солону, что афиняне — рабы своего города, рабы стен Акрополя.

— Вздор, — сказал Кальк.

Он пустил чаши с вином по кругу.

— О нет, совсем не вздор, позвольте вам сказать. — Филокл опирался на локоть, длинные волосы падали ему на лицо. — Он имел в виду, что греки — рабы своего представления о безопасности: необходимость постоянно защищаться лишает нас той самой свободы, которой мы так гордимся.

Изокл кивнул:

— Хорошо сказано.

Кальк яростно покачал головой.

— Ерунда! Ахинея! Рабы даже не могут носить оружие — им нечего защищать, и они никого не могут защитить.

Филокл подозвал виночерпия.

— Эй ты, — сказал он. — Сколько у тебя в сбережениях?

Раб средних лет застыл.