Тиран

— Его самого. Когда он вернулся в свой город после победы в соревновании колесниц, юные жители Акраганта, вышедшие навстречу, чтобы отдать ему почести, устроили процессию из тысячи двухсот колесниц. Тысяч и двухсот, понимаешь? Это две тысячи четыреста лошадей. На сегодняшний день во всей Элладе, возможно, не найдется тысячи двухсот колесниц. Здесь ставят памятники лошадям. Их хоронят в пышных гробницах, как героев. Вон там — одна из них, с ионическими колоннами, видишь?

— Да, кажется, вижу… сейчас уже довольно темно. Но расскажи мне об этом грандиозном храме, фронтоны которых поддерживают атланты.

— Он посвящен Зевсу Олимпийскому, строительство будет завершено в следующем году. На одном из фронтонов представлена сцена титаномахии [6]. Зевс побеждает титанов, и отныне они обречены на то, чтобы во веки вечные держать на своих плечах архитрав [7]его храма. Над алтарем изображено падение Трои…

— О боги, но почему для тимпана [8]выбрали именно эту тему? Ведь это очень грустная история.

— Мне понятно твое недоумение, — ответил Дионисий. — Быть может, это было сделано, чтобы отвести от себя подобную судьбу, — кто знает? Или же это объясняется тем, что у жителей Акраганта весьма особое отношение к смерти… именно потому, что они любят жизнь, как никто другой. Видишь ли, это странный народ: они строят такие памятники, словно собираются жить вечно, а живут так, словно каждый день — последний день их жизни… — Дионисий после некоторого колебания добавил: — Это не мои слова. Так сказал Эмпедокл, их самый великий философ.

— Прекрасные, проникновенные слова, — промолвила Арета. — Мне бы так хотелось увидеть этот храм, когда строительство будет закончено.

— Увидишь, обещаю тебе. Если понадобится, я за тобой приеду, где бы ты ни была, и покажу тебе это чудо, а ты забудешь обо всем, что тебе пришлось выстрадать.

Арета подошла к нему, пытаясь разглядеть в темноте сто глаза.

— Ты придешь за мной, несмотря на то что я такая худая?

— Глупышка… — проговорил Дионисий. — Глупышка… Конечно, приду. Я спас тебе жизнь не для того, чтобы отдать тебя кому-то другому.

— При других обстоятельствах я бы сказала, что ты со мной просто забавляешься, но ты нашел меня в столь плачевном положении, ты встретил меня тогда, когда у меня не осталось ни родных, ни родины, ни слез, — а значит, тебе волей-неволей приходится быть искренним. Если все это так, то почему ты меня до сих пор не поцеловал?

Дионисий встал, прижал ее к себе и коснулся ее губ своими. Она почувствовала его тело под хламидой и попятилась, тут же сказав:

— Я довольна, что ты так поступил. Едва увидев тебя, подобного Ахиллу, верхом на великолепном черном коне, и доспехах, я подумала: счастлива будет та девушка, которую ты выберешь для себя. И конечно, позавидовала той, кого ты поцелуешь.

Дионисий покачал головой:

— Ты что-то заболталась. Есть не хочешь?

— Конечно, хочу, но мне совестно об этом говорить.

— Тогда давай просто пойдем ужинать. Тем более что мы приглашены в гости.

— К кому?

— Мы отправимся к одному очень богатому жителю того города. Его зовут Теллий. Ты сможешь побеседовать с его женой и ее подругами.

— Я болтлива потому, что боюсь заплакать, если замолчу.

Ты отвечаешь с запозданием и некстати.

— Пойми, я боюсь произвести плохое впечатление и реагирую, как человек, отчаянно пытающийся держать голову над водой, чтобы не утонуть. Не знаю, удастся ли мне в таком состоянии вести себя достойно в приличном обществе.

— Ты же не можешь оставаться здесь одна, в темноте, — это еще хуже. Подожди меня внизу, я оденусь и присоединюсь к тебе.

Арета сошла по лестнице вниз, решив подождать Дионисия в маленьком внутреннем дворике, прислушиваясь к вечерним звукам. Она едва успела утереть слезы, когда, несмотря на грохот повозок по мостовой, мерный шаг часовых и голоса матерей, созывающих детей домой, услышала, как Дионисий спускается по ступенькам.

— Теллий был другом моего отца, — заговорил Дионисий, — и, когда мой отец погиб во время Великой войны с афинянами, этот человек взял нашу семью под свою защиту. Однако я всегда был его любимцем. Может быть, потому, что у него нет сыновей, а он всегда так хотел мальчика. Теллий один из наиболее состоятельных граждан, вероятно, самого богатого города в мире, можешь представить себе, насколько он процветает. Богачи часто бывают свиньями, стремящимися только к тому, чтобы еще больше разжиреть. Он богат, как Крез [9], и толст, как свинья, но добр и великодушен — это необыкновенный человек. Представь себе: однажды он стоял под портиком своего дома и наблюдал за грозой. Мимо проезжал отряд конницы из Гелы. Пожалев несчастных всадников, промокших насквозь и окоченевших от холода, он позвал их к себе домой, чтобы они выпили чего-нибудь и согрелись. Понимаешь? Целый отряд конницы. Он усадил их за стол, дал им всем сухое платье, накормил и напоил вволю. Это продолжалось до тех пор, пока они не пришли в себя и не смогли продолжить путь.