Тиран в шелковых перчатках

Поход на блошиный рынок, каждый день разворачивающий свои ряды вдоль берега Сены, оказался на редкость удачным. Фотооборудование там попадалось нечасто — многое конфисковали нацисты во время оккупации. Но теперь, когда они ушли, из тайников начали доставать все подряд. Она наткнулась на старика с коллекцией довоенных фотокамер и аксессуаров к ним, разложенных на шатком столе. Среди всего этого отыскалась помятая алюминиевая вспышка, которую можно было присоединить к фотоаппарату — если, конечно, верить выцветшей инструкции на каком-то непонятном языке, похоже, чешском. По крайней мере, в ней были чертежи. Старик заверил Купер, что вспышка находится в рабочем состоянии. Еще большей удачей стало то, что у него нашлась целая коробка магниевых ламп, которые в ней использовались. После долгого и яростного торга Купер приобрела их оптом за какую-то запредельную, по ее представлениям, цену.

— Будьте осторожны с лампами, милая леди, — напутствовал ее старичок, упаковывая объемистую покупку в картонную коробку. — Иногда они могут устроить пожар.

Это отрезвляющее известие немного подпортило удовольствие от того, что ее назвали милой леди. Но утром она отправила письма в Америку, и это показалось ей добрым предзнаменованием.

Вернувшись со своими сокровищами в квартиру, она начала разбираться, как подсоединить вспышку к «Роллейфлексу». Задача оказалась головоломной, и чешская инструкция нисколько не помогла. Что бы Купер ни делала, она никак не могла заставить вспышку сработать. Возможно, старик ее надул и все лампы были сгоревшими.

Пока она чесала в затылке, пытаясь решить эту проблему, кто-то постучал в дверь. Она открыла и обнаружила у себя на пороге молодую женщину. Купер узнала ее мгновенно: пышногрудая брюнетка, с которой Амори улизнул в ту ночь, когда умер Джордж. Они молча уставились друг на друга.

— Его нет, — выпалила Купер и попыталась захлопнуть дверь перед носом женщины, но та успела просунуть в щель ногу. Туфли на ней были не слишком прочными, так что удар оказался весьма болезненным.

— Ай! — закричала брюнетка, запрыгав на одной ноге и сжимая рукой пострадавшую ступню. — Черт возьми! За что? Ты что, с ума сошла?

— Нечего совать ноги в дверь! — огрызнулась Купер. — Он уехал, так что давай, проваливай отсюда, сестрица.

— Я искала не его, — ответила брюнетка, с опаской пробуя наступить на больную ногу. — Уехал — и скатертью дорога, если хочешь знать мое мнение.

— Не хочу, — сердито ответила Купер.

— Он как дурной жребий. Благодари бога, что избавилась от него.

— Тебя я точно не стану благодарить за то, что помогла мне избавиться от мужа.

— Я тебе не помогала, — возразила та; ненавистный акцент кокни в ее речи только усилился. — По-моему, ты сломала мне ногу.

— Надеюсь, злорадно заявила Купер. — Что тебе от меня нужно?

— Мне негде жить, — ответила женщина.

Только теперь Купер заметила стоящий на лестничной клетке чемодан. Она не могла прийти в себя от изумления:

— Ты что, серьезно пришла проситься ко мне жить?! Да ты чокнутая!

Купер с отвращением отшатнулась, когда женщина внезапно расплакалась, прижимая к лицу носовой платок.

— Меня вышвырнули на улицу, — рыдала та. — Мне больше некуда пойти.

— Ты не можешь остаться здесь! — отрезала Купер.

— Я бы не пришла, если бы не очутилась в отчаянном положении, — всхлипнула женщина, вытирая покрасневший нос. — Я бродила по улицам несколько часов. — Она икнула. — Можно мне хотя бы войти и попросить стакан воды? И передохнуть хоть минутку.

Раздражение Купер росло:

Хорошо, получишь стакан воды, и выметайся на все четыре стороны. Видеть тебя не желаю!

Она еще не закончила говорить, как маленькая брюнетка, прихрамывая, проскользнула в квартиру, таща за собой чемодан, облепленный наклейками из дорогих отелей. Она плюхнулась на стул, вытянув стройные ноги.

— А твое гостеприимство выдержит, если я попрошу чашку чая?

— А тебе, я гляжу, наглости не занимать.

— Это тот же стакан воды — только горячей и с чайными листьями, — подольстилась чертовка.

— Я представляю, как выглядит чашка чая. Но я его не пью. Я американка. Мы пьем кофе. — Купер промаршировала на кухню и наполнила стакан водой из-под крана. — И у меня тут не ресторан.

— Благослови тебя бог. — Незваная гостья выпила весь стакан одним махом. — То, что нужно.

При ближайшем рассмотрении она оказалась хорошенькой, как конфетка, с губками в виде розового бутона, бело-розовым, свойственным англичанкам цветом лица и яркими голубыми глазами, все следы влаги из которых каким-то чудом испарились, хотя ресницы от пролитых слез по-прежнему мило слипались стрелочками. Она была не такой юной, как могло показаться на первый взгляд. Заметив, что ее пристально разглядывают, женщина выпрямилась на стуле, раздувая пышную грудь, как голубь на тротуаре.

— Тебя ведь Купер зовут, да? — спросила она. — Забавно, потому что меня зовут Перл.

— И что в этом забавного? — простонала Купер.

Перл в игривой улыбке обнажила свои хорошенькие зубки:

— Ну как же? Медь и жемчуг.

— Не имею представления, о чем ты говоришь.

— Похоже на ювелирное украшение.

— Нет, не похоже. Как ты меня нашла?