Тирания экспертов. Экономисты, диктаторы и забытые права бедных

Мюрдаль считал, что усилия в области развития останутся «в значительной мере неэффективными», если не будут опираться на «правила, обеспеченные принуждением», т. е. «обязательства, налагаемые на граждан и поддерживаемые силой»[5]. Например, для роста производства нужны большие капиталовложения в отрасли машиностроения, но население может отказаться сберегать в объемах, необходимых для финансирования таких инвестиций. Тогда правительству придется прибегнуть к принудительному сбережению, изымая часть доходов населения через налоги и накопительные схемы, что обеспечит необходимые инвестиции. Точно так же предлагаемые экспертами новые технологии повышают продуктивность сельского хозяйства, но нет уверенности, что крестьяне будут внедрять их добровольно. В таком случае правительству для увеличения объема производства следует вводить улучшенные сорта сельскохозяйственных культур и породы домашнего скота, «даже если для этого потребуется забить часть беспородного и недокормленного стада»[6].

Напротив, Хайек долгие годы писал о том, что права личности сами по себе являются ценностью – и вместе с тем средством, при помощи которого общество выбирается из нищеты к процветанию. Он приветствовал переход от «жестко организованной иерархической системы» к системе, при которой люди «сами формируют условия собственной жизни», как основу процветания Запада[7]. Хайек отмечал, что его ужасали современные ему фашистские и коммунистические режимы, при которых «личность служит лишь средством реализации целей высшего порядка, именуемых общественными или национальными интересами». Отсюда проистекают «пренебрежение к жизни и счастью конкретного человека», а также «нетерпимость и жестокое подавление инакомыслия»[8].

Хайек в равной степени осуждал как «преклонение перед властью», так и «оголтелый национализм». Он порицал тех, кто не защищает личность от «произвола власти», пока эта власть используется для достижения – как они полагают – «правильных целей». Для тех, кто делает из Хайека «икону» правой идеологии, ирония судьбы состоит в том, что его критические стрелы были направлены против консерваторов[9].

Каковы же были те «правильные цели», ради которых, как опасался Хайек, консерваторы воспользуются орудиями государственной власти? Хайек продолжал атаковать «антидемократические» консервативные силы, которые отстаивают права «ограниченной элиты»[10] и ради защиты правящего меньшинства от экономических перемен используют «привилегии, монополию и прочие средства государственного принуждения»[11]. От такого разворота событий Хайек принципиально ограждал права личности, являющиеся постоянным генератором новых возможностей для людей, а значит, постоянным источником смены политических и экономических элит. Для Хайека «единственная прогрессивная политика – это по-прежнему политика, направленная на достижение свободы личности»[12]. Хайек не мог также примириться ни с консерваторами, использующими власть государства для навязывания гражданам обязательных принципов поведения или националистических настроений, ни с теми, кто считает себя «вправе предписывать другим собственные моральные ценности»[13]. Как мы убедимся ниже, он видел опасности, которыми такое использование государственной власти чревато для меньшинств – носителей иных этнических, культурных или нравственных кодов. Продолжая выступать против консерваторов – но отмечая, что его критика касается и прогрессистов, – Хайек высмеивал теоретиков империализма и колониализма, считающих «свой путь развития наилучшим из возможных» и видящих задачу в том, чтобы «цивилизовать другие народы» с помощью такого благодеяния, как «эффективное управление»[14].

Долгие десятилетия Хайек и Мюрдаль придерживались противоположных взглядов. Хайек очень четко дал понять, почему он отвергает взгляды Мюрдаля наряду с аналогичными взглядами. При этом Мюрдаль никогда не оспаривал тезис о том, что индивидуальные права с точки зрения развития имеют решающее значение. В его объемистых сочинениях ответа на этот аргумент Хайека (или кого-либо еще) мы не найдем. Он утверждал, что его подход к процессу развития «снискал единодушное одобрение со стороны правительств и экспертов в развитых странах»[15].