Тирания экспертов. Экономисты, диктаторы и забытые права бедных

Мы в свободных обществах недооцениваем, сколь эффективен спонтанный политический порядок, потому что многое считаем само собой разумеющимся. Учителя выходят на работу, дороги (в основном) – в хорошем состоянии, власти не жгут дома фермеров в Огайо, ибо это вызвало бы страшное возмущение. В автократиях, не зависящих от поддержки народа и способных подавлять протесты, можно с гораздо большим основанием ожидать невыхода учителей на работу, катастрофического состояния дорог и разорения фермерских хозяйств.

В-третьих, заблуждение того, кто отождествляет оппозицию «осознанный замысел – спонтанные решения» с оппозицией «государство – рынок», в жизни опровергается наличием автократов, выступающих за свободный рынок. Как вписать их в оппозицию «государство – рынок»? Такие автократы и их советники из числа адептов свободного рынка могут сознательно планировать развитие страны «как всеобъемлющую попытку изменить все неудовлетворительные условия», – повторим цитату из Мюрдаля, – где «неудовлетворительные условия» включают отсутствие процветающего частного сектора. Мы уже отмечали критическое отношение Хайека к консервативному стороннику предпринимательства, который «не возражает против произвола властей или политики принуждения до тех пор, пока все это служит правильным, по его мнению, целям. Он полагает, что власть, находящуюся в достойных руках, не следует ограничивать слишком жесткими правилами. Поскольку у такого человека нет четких принципов и он является, по существу, оппортунистом, то ему остается уповать лишь на появление мудрого и доброго правителя»[62].

Хайек возражал против концепции «благонамеренной автократии» в силу своей принципиальной оппозиции той неограниченной власти, которой обладает автократ. Принципиальная позиция Хайека нарушается в любом случае, какова бы ни была цель такой власти – продвижение свободных рынков или построение социализма. Взявшись определять, какая политика способствует свободе рынков, автократы и их советники не гарантируют уважения прав личности. Хотя на смену экспертам, сознательно планирующим развитие экономики с помощью государства, могут прийти эксперты, планирующие развитие посредством рынка, они в любом случае остаются на службе диктатору – обладателю неограниченной власти.

Хайек не видел оснований надеяться на то, что неограниченная власть попадет в руки «мудрого и доброго правителя». Он не верил в это настолько, что целую главу «Дороги к рабству» посвятил вопросу: «Почему к власти приходят худшие?» В автократии, отмечает Хайек, «перед людьми жестокими и неразборчивыми в средствах» открываются «широкие возможности»[63]. В такой системе «готовность взяться за такую [грязную] работу станет пропуском к карьере и власти»[64]. Почему мы считаем, что лидер, взошедший на вершину в такой системе, окажется добродетельным? Почему мы надеемся, что он таковым и останется, если для сохранения власти требуется та же «готовность совершать подлости», которая изначально привела его к власти?

Рыночно ориентированый автократ, в споре между рыночниками и государственниками занимающий сторону рынка, в споре между защитниками прав личности и государственниками занимает сторону государства. Такой правитель рано или поздно станет опасным как для политической свободы, так и для свободы экономической.

Идея осознанного замысла в контексте недостаточности знания

В понимание того, почему в сфере развития осознанный замысел не срабатывает, Хайек внес еще один вклад, обеспечивший ему серьезный авторитет в научных кругах. В 1945 году он опубликовал в American Economic Review, ведущем экономическом журнале, статью «Использование знания в обществе». Огромной проблемой для централизованного управления экономикой, – писал Хайек, – является недостаток информации, поступающей к органам планирования. В 2011 году группа видных экономистов назвала работу Хайека одной из двадцати лучших статей, опубликованных в American Economic Review в прошедшем столетии. (Те же идеи, только в более доступной форме, излагались в «Дороге к рабству»; по иронии судьбы концепции, повредившие имени Хайека в публичном идеологическом пространстве, укрепили его репутацию в академической среде.)

Три десятилетия спустя, принимая в Осло премию Нобеля по экономике, Хайек и Мюрдаль высказали по проблеме знания противоположные взгляды. Выступавший первым, Мюрдаль закончил свою Нобелевскую лекцию словами: «Я верю в дальнейшее развитие науки… Нет ничего, что не поддавалось бы изучению. Мы можем бесконечно расширять и совершенствовать наши знания о мире, и единственным ограничением в этом является численность научных работников… и, разумеется, степень их …одаренности»[65].