Тираны (апрель 2009)

Журналист по профессии, я после октябрьского переворота сидел без работы и в январе 1918 года получил предложение от директора Петербургского отделения «Русского Слова» поехать на Дон в качестве корреспондента «Русского Слова», тогда еще выходившего в Москве.

Я отказался от этого предложения, мотивируя свой отказ тем, что я, как бывший военный корреспондент «Великой Войны», слишком хорошо знаю состав русского генералитета. И пока не вижу на Дону ни одного из тех генералов, кто бы был способен дело, уже обреченное на неудачу, возродить и обратить в действительное орудие спасения России. Вот если Скоропадский проявит себя, я поеду к нему, так как он вел себя весьма незаурядно в течение тех двух недель, что я провел с ним на фронте.

П. П. Скоропадский не заставил себя долго ждать. Через три месяца после этого разговора он вынырнул в Киеве, объявив себя гетманом Украины. Делать в Петербурге было положительно нечего, наступал голод; советское правительство творческой работы не проявляло. И я поехал на юг.

Попал я в Киев в день грандиозного взрыва артиллерийских складов на Печерске, происшедшего на моих глазах, когда я находился в центре города.

Вокруг меня лопались стекла и по улицам в панике бежали растерянные, обезумевшие обыватели Печерска. Это было, кажется, в начале дня. На следующий день после этого события я отправился к генералу Скоропадскому и был принят им очень радушно. Он пригласил меня остаться к обеду. За нарядным обеденным столом, кроме гетмана, его свиты и одного немца в военной форме, находился весь состав кабинета министров.

Прислушиваясь к разговорам министров за столом, я вынес очень грустное впечатление об их интеллектуальном уровне. Когда после обеда я, по приглашению Скоропадского, вошел в его кабинет, и он спросил меня, какое впечатление на меня произвели его министры, я, не задумываясь, ответил:

- Поразили отсутствием серого вещества головного мозга. За исключением, впрочем, одного черного в пенсне. Кто это?

- Это Палтов, товарищ министра иностранных дел и мой ближайший помощник.

Скоропадский пригласил меня ежедневно заходить к завтраку и обеду, когда он может поговорить со мной.

Посещая гетманский будинок, как называли бывший дворец генерал-губернатора, я понемногу из рассказов П. П. Скоропадского и его окружающих познакомился с историей гетманского переворота на Украине. Правительство Петлюры так разложилось, что было достаточно стрельбы у правительственных зданий тринадцати вооруженных смельчаков, чтобы захватить цитадель правительства, дом губернатора, казначейство и царский дворец, где помещалось министерство внутренних дел.

Немцы в этом вооруженном выступлении участия не принимали, но советы давали и, как сказано, обещали содействие в случае удачи переворота. Когда же на другой день выяснилось, что правительственные учреждения захвачены, немцы в лице ф. Авенслебена ввели войска в Педагогический музей, занятый украинской Радой, и разогнали ее.

Договор с гетманом был заключен немцами весьма милостивый и доброжелательный; первым пунктом значилось обязательство гетмана в первую очередь восстановить на территории, занятой оккупационными войсками, нормальное законодательство и правовой порядок. Затем следовало, кажется, еще два пункта относительно оккупационных войск и снабжения частью осеннего урожая Германии.

Приглядываясь к лицам, окружающим Скоропадского, я сразу установил, что большинство их были чисто pyccкиe граждане, без всякого оттенка украинства, и что настоящая цитадель украинства помещалась лишь в кабинете Полтавца, назначенного генеральным писарем, хранителем государственной печати, - скорее почетная, чем административная должность.

Понемногу мне стало совершенно ясно, что благосклонная судьба послала русской буржуазии, интеллигенции и всем не сочувствующим большевистскому перевороту передышку для того, чтобы сдать экзамен или переэкзаменовку на право существования в оазисе, охраняемом чужими войсками и возглавляемом временным диктатором. Правда, при одном условии - перекраситься на время в украинские цвета.

На территории России якобы создавались два конкурирующих начала. Советская Россия и Россия Скоропадского. Россия как бы разделилась на два лагеря, без необходимости вести Гражданскую войну, лишь для того, чтобы силою интеллекта перемудрить одна другую. При этом Россия Скоропадского находилась в условиях в тысячу раз более благоприятных, чем коммунистическая Россия Ленина. Украинцы требовали немногого. О существовании их только не следовало забывать, от поры до времени награждая их теми заманчивыми для них, но нежизненными игрушками, которые составляли их исконную мечту - дать им мову и придать внешний украинский стиль управлению. Неудобство существования украинского вопроса можно было использовать на благо всей Poccии и безболезненно выйти из создавшегося положения.

Началась моя работа со свидания с державным секретарем Игорем Кистяковским, с которым я должен был познакомиться, так как вся печать на Украине находилась у него в руках. Свидание происходило на балконе дворца.