Тираны и мстители

Позже в ту же ночь Стальное Сердце совершил Великую трансмутацию, ужасающую демонстрацию силы, с помощью которой он превратил большую часть Чикаго — здания, машины, улицы — в сталь. В черный блестящий металл превратилась и почти вся поверхность озера Мичиган, где он построил свой дворец.

Я лучше кого-либо другого знаю, что никакие герои не придут, чтобы спасти нас. Хороших эпиков не существует. Никто из них не станет нас защищать. Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно.

Мы живем с ними. Мы пытаемся выжить, несмотря на них. С тех пор как был принят акт о капитуляции, большинство перестало сопротивляться. На некоторых территориях, которые мы теперь называем Разъединенными Штатами, до сих пор сохраняет минимальную власть прежнее правительство. Оно позволяет эпикам делать все, что захочется, пытаясь хоть как-то сохранить остатки общества. Но в большинстве мест царит хаос и нет вообще никаких законов.

В Ньюкаго и еще нескольких городах правит тиран — богоподобный эпик. Здесь у Стального Сердца нет соперников. Все знают, что он неуязвим. Ничто не может причинить ему вреда — ни пули, ни взрывы, ни электричество. В первое время другие эпики пытались свергнуть его и завладеть его троном. Среди них была и Расселина.

Все они теперь мертвы.

Но есть один факт, оставляющий нам надежду, — у каждого эпика есть слабое место. Нечто, лишающее их силы, превращающее их в обычных людей, пусть даже на мгновение. Стальное Сердце не исключение, и события того дня в банке лишь подтверждают это.

Я знаю, что Стальное Сердце можно убить. Каким-то образом в его неуязвимости образовалась брешь, причиной чему могло стать что-то связанное с банком, с ситуацией, с пистолетом, а может, с моим отцом. Многие из вас, вероятно, знают про шрам на щеке Стального Сердца. И, насколько мне известно, я единственный, кто знает, как он его получил.

Я видел кровь Стального Сердца.

И обязательно увижу ее вновь.

Часть первая

1

Скатившись по лестнице, я спрыгнул на захрустевший под ногами гравий и, набрав в грудь воздуха, бросился бежать по темным нижним улицам Ньюкаго. Прошло десять лет с тех пор, как погиб мой отец. Тот роковой день стал известен большинству как день Захвата.

Я был одет в свободную кожаную куртку и джинсы, на плече висела винтовка. На улице было темно, но тьма была не беспросветной, и можно было различить смотревшие в небо решетки и дыры.

В Ньюкаго всегда темно. Властитель Ночи одним из первых эпиков поклялся в верности Стальному Сердцу, став членом его ближнего круга. Из-за Властителя Ночи не видно ни солнца, ни луны — сплошное черное небо в любое время дня и года. Единственное, что можно увидеть, — Напасть, похожую на ярко-красную звезду или комету. Напасть засияла в небе за год до того, как люди начали превращаться в эпиков. Никто не знает, откуда она взялась и каким образом продолжает светить во тьме. Никто, конечно, не знает и того, отчего стали появляться эпики и каким образом они связаны с Напастью.

Я продолжал бежать, ругая себя за то, что не вышел раньше. Над головой мерцали голубоватые огни. Нижнюю улицу заполняли обычные ее отбросы — наркоманы по углам, наркоторговцы, а то и похуже. К стенам жались группы идущих на работу или с работы в толстых пальто с поднятыми воротниками, скрывавшими лицо. Они шли сгорбившись, уставившись в землю.

Большую часть последних десяти лет я провел среди им подобных, работая в месте, которое мы называли просто фабрикой. Служившая отчасти приютом, а отчасти школой, она в основном попросту использовала бесплатный детский труд. Но, по крайней мере, фабрика давала мне кров и пищу — что куда лучше, чем жить на улице. А то, что еду приходилось зарабатывать, нисколько меня не беспокоило. Законы, запрещающие детский труд, стали пережитком былых времен.

Я пробежал мимо компании рабочих. Один из них обругал меня на языке, смутно похожем на испанский. Я огляделся, пытаясь понять, где нахожусь. Большинство перекрестков были отмечены названиями улиц, написанными краской из баллончиков на блестящих металлических стенах.

Когда Великая трансмутация превратила большую часть Старого города в сплошную сталь, в нее же превратился слой почвы и камня толщиной в десятки, а может, и сотни метров. В первые годы своего правления Стальное Сердце изображал из себя благосклонного, пусть и безжалостного диктатора. Его землекопы вырезали в металле несколько уровней нижних улиц вместе со зданиями, и поток людей устремился в Ньюкаго на работу.

Жизнь здесь была тяжела, но во всех остальных местах царил хаос — эпики воевали друг с другом за территорию, всевозможные околоправительственные или военные группировки пытались заявить свои права на землю. В Ньюкаго все было иначе. Здесь тебя мог мимоходом убить эпик, которому не понравилось, как ты на него посмотрел, но, по крайней мере, имелись электричество, вода и еда. Людям свойственно приспосабливаться.

За исключением тех, кто отказался это делать.