Тираны России и СССР

Хвостов пригрозил объявить на всю Россию о торговле этими своеобразными индульгенциями. Симановича готовились выслать из Петрограда. Толстопузый пустил слух: теперь на очереди обыск у самого Распутина!

И Распутин растерялся. К нему вернулся вечный страх беззащитного русского мужика. «Он у себя на Гороховой за чаем, схватившись за голову, вдруг закричал, не то на Вырубову, не то на ее высоко торчавшую шляпу: „Злодеи! Чего мучаете? Прекратить! Горя не видали? Гнева Божьего не испытали?“ — и быстро ушел в свою комнату», — вспоминала Беллинг.

Между тем Хвостов продолжал уверять: обыск на квартире Распутина будет произведен в ближайшие дни. В Царском начался настоящий переполох.

Из показаний Вырубовой: «Я сейчас же написала Хвостову письмо… чтобы он не делал обыска в квартире Распутина, прибавив… „если только это не шантаж“. Я… написала Хвостову из дворца, согласно тому, что было мне сказано».

Добавим: было сказано самой царицей.

В марте 1916 года Хвостов, преступивший все границы дозволенного, был отправлен в отставку. Разгневанный царь даже не вызвал его для уведомления. Пост министра внутренних дел освободился. Но Белецкий не смог воспользоваться падением Хвостова.

Из показаний Манасевича: «Распутин говорил: „Аннушка спрашивала меня, кого назначить министром… Я сам не знаю, кого… Белецкий хочет. Но он, если меня и не убивал, то убил бы… А Старикашка сидит. Пусть он сидит и правит“».

И Штюрмер получил долгожданный портфель министра внутренних дел.

Компромат былых времен

Итак, первое министерство, сформированное «нашими», потерпело явный крах. С падением Хвостова поторопились избавиться и от подозрительного Белецкого — решено было отправить его генерал-губернатором в провинцию (как, кстати, и советовал Хвостов).

Но тут Белецкий допустил ошибку — решил разъяснить на страницах газет подробности «дела Ржевского», свою невиновность и вину Хвостова. «Толстопузый» немедленно ответил, и все подробности интриг министра, который тайно и беспомощно организовывал убийство мужика, грызня в тайной полиции, а также новые подтверждения могущества и неуязвимости Распутина полились на газетные страницы.

После этой волны компромата и взаимных разоблачений Милюков подытожил в Думе: «Вся деятельность министра предстала перед страной, как бульварный роман… После этого мы понимаем, что правительство у нас не просто дурно — его попросту нет!» На это заявление зал откликнулся громкими выкриками: «А Распутин?!»

Публичное перетряхивание грязного белья возмутило и правых, и Штюрмера, и царя. Белецкому пришлось просить об увольнении — уже с должности генерал-губернатора. Царь рекомендовал ему «на некоторое время покинуть Петроград».

Глава 12 Прощание с «царями»

Последняя весна

Наступила последняя весна Распутина. После всех треволнений, связанных с заговором Хвостова, он захотел воли. Начинались полевые работы, и он знал — земля требует мужика. А сын его служил теперь санитаром в «царицыном лазарете» — далеко от земли…

Как всегда, он решил сначала заехать в Верхотурье, поклониться любимому святому, замолить все плотские грехи и сладко покаяться. И в покаянии обрести новую силу.

Распутин уезжал в начале марта. Его провожали Вырубова, Муня Головина и прочие поклонницы. И, конечно же, — Манасевич. Но вдруг на перроне, к ужасу окружающих, появилась безумная генеральша — в белом балахоне, с кудахтающими курами в лукошке…

Из показаний Лохтиной: «Отец Григорий… не хотел, чтобы я ехала с ним в Верхотурье… Не сказав ни ему, ни другим, что я задумала ехать в Верхотурье в одном поезде с ним, я явилась на вокзал и распорядилась внести все свои вещи в купе. В том числе лукошко с курами, которых я везла отцу Макарию… Отец Григорий гневно приказал, чтобы я ехала через несколько дней… Между тем дали второй звонок, и пришлось мои вещи спешно уносить мне самой… Стоявший тут же в коридоре Манасевич, высокомерно глядя на меня, сказал по-французски: „Она тоже уезжает!“ Тогда я, повелительно обратившись к нему, приказала ему вынести оставшееся лукошко с курами, что Манасевич, озираясь по сторонам, исполнил».

Заговор продолжается

Но уже вскоре «Наш Друг» вернулся в Петроград. Аликс опять боялась отпускать его надолго: чувствовала — надвигалось…

«В терновом венке революций грядет шестнадцатый год», — пророчествовал молодой Маяковский.

Так мужик вновь возвратился в опасную столицу. Хвостов ушел, но оставались могущественные люди, которые дали министру большие деньги на убийство. В «Том Деле» Хвостов очень осторожно их назвал: «В мои намерения устранить Распутина были посвящены лица из высшего света. Например, об этом я говорил с княгиней Зинаидой Юсуповой, которая дала мне понять, что для этой цели я могу рассчитывать на неограниченные денежные средства… Княгиня Юсупова… являясь… представительницей взглядов всей великокняжеской среды, ясно видела, что Распутин ведет династию к гибели».