Тираны России и СССР

Икону отправили в Петроградский Совет. И журнал «Огонек» тогда же опубликовал ее снимок с описанием: «Лицевая сторона образа — икона „Знамение Божьей Матери“. Оборотная сторона — собственноручные подписи Александры, Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии, одна под другой. В углу под ними дарственная подпись Вырубовой: „11 декабря 16 года. Новгород. Анна“».

Гроб вынесли из часовни, и обезображенное лицо мертвеца, покрытое гримом, глянуло в небо. Столпившиеся солдаты разглядывали торчащую клочковатую бороду и большую шишку на лбу, похожую на зачаток рога… Затем, как положено по революционным временам, у гроба начался митинг. Постановили: удалить труп Распутина из Царского Села.

И тогда, переступив через свое презрение к Керенскому, Аликс попросила его через начальника охраны полковника Кобылинского защитить тело от надругательства. Председатель Временного правительства велел тайно вывезти труп и захоронить.

Так начались… странствия тела! Сначала в товарном вагоне, в огромном ящике (под видом рояля) труп Распутина прибыл в Петроград. Здесь ящик поставили в гараж бывшего придворного ведомства — рядом с царскими свадебными каретами.

Решено было тайно зарыть труп где-нибудь в окрестностях Петрограда. На рассвете 11 марта тело (все в том же ящике из-под рояля) повезли по Старо-Петергофскому шоссе, чтобы закопать в безлюдном месте. Но в районе Лесного машина неожиданно встала, и сопровождающие решили «труп тут же на месте сжечь». Соорудили огромный костер и, облив бензином тело, сожгли.

Сохранился акт: «Мы, нижеподписавшиеся, между 7 и 9 часами совместными усилиями сожгли труп Распутина… Само сожжение имело место около большой дороги из Лесного в Пескаревку при абсолютном отсутствии посторонних, кроме нас, рук своих приложивших…» И внизу подписи уполномоченного Временного комитета Государственной Думы Ф. Купчинского, представителя Петроградского градоначальника ротмистра В. Кочадеева и шести студентов Петроградского политехнического института.

По легенде, Распутин и тут не обманул ожиданий присутствующих, веривших в его дьявольскую силу. Под действием огня его труп начал будто приподниматься и только потом исчез в пламени.

Пепел развеяли по ветру. Так Распутин прошел все стихии — воду, землю, огонь и ветер.

Но и после сожжения Распутин не оставил Царскую Семью — все их печальное заточение он продолжал быть рядом.

В Тобольске во главе епархии стоял Гермоген, когда-то сосланный туда «царями» за обличения «Нашего Друга». Власть этого сурового пастыря, его авторитет были еще непререкаемы. Гермоген хотел (и мог!) помочь Семье бежать. Но Аликс так и не смогла забыть: Гермоген — враг Григория. И не доверилась ему…

Зато доверилась другому — Борису Соловьеву, сыну Николая Соловьева, того самого казначея Синода и почитателя Распутина. Этот пройдоха был женат на дочери Распутина Матрене — вполне достаточно для того, чтобы Аликс поверила: его послал «Наш Друг». И она пересылала Соловьеву свои драгоценности, чтобы он организовал их побег… Все осело в карманах у Соловьева. А после прихода к власти большевиков он добросовестно сдавал им несчастных офицеров, приезжавших в город, чтобы организовать освобождение несчастной Семьи.

Так из-за гроба мужик продолжал их губить…

Но царские драгоценности не пойдут Соловьеву впрок — все исчезнет в Гражданскую войну. Полунищий зять Распутина будет работать во Франции на автомобильном заводе и в 1926 году скончается от туберкулеза. Матрена Соловьева-Распутина устроится гувернанткой и с двумя крохотными дочерьми будет жить в небольшой квартирке в Париже. После выхода воспоминаний Юсупова она возбудит громкий судебный процесс против убийцы отца… А потом уроженка сибирского села очутится в Америке, где станет… укротительницей тигров! Умрет она в 1977 году в Лос-Анджелесе.

Благословение на гибель

Кровь и ужасы Гражданской войны казались Аликс Божьим наказанием за гибель «Нашего Друга». И в день его гибели она писала Подруге: «Вместе переживаем опять… Вспоминаю… ужасное 17 число… и за это тоже страдает Россия, все должны страдать за то, что сделали, но никто не понимает…»

И другое письмо Ане — от 9 января 1918 года: «Но я твердо верю, что Он все спасет. Он один это может…» О ком это? О Григории? О Боге? Подчас это было уже непонятно в ее письмах…

А потом бывшие «цари» отправились в последнее путешествие. И всемогущий «Наш Друг» опять оказался рядом. В город их гибели — Екатеринбург — Николая, Александру и дочь Марию повезли… через Покровское!

До сих пор осталась эта дорога из Тобольска в Тюмень, идущая вдоль домов в селе Покровском, мимо его дома…

Мечту, которую не смела осуществить царица, осуществила заключенная — она увидела его реку, его деревья и его дом. Места, где состоялось его таинственное преображение, о котором он столько рассказывал… Аликс записала в дневнике: «Около 12 приехали в Покровское… Постояли долго перед домом Нашего Друга… видели Его родственников, глядящих на нас в окно».