Тираны России и СССР

Стояли мартовские дни, полные солнца. Солдатики, совершившие революцию, еще мирно сидели в петроградских кафе, и хозяева кормили их даром. Это были солдаты Петроградского гарнизона, те, кто под разными предлогами сумел остаться в столице и избежал фронта. «Беговые батальоны» — так презрительно называли их в действующей армии, ибо, когда их направляли на фронт, они бежали в первом же сражении. Они ненавидели войну и быстро стали находкой для революционной пропаганды. Теперь они чувствовали себя героями.

Интеллигенция была счастлива: отменена цензура, впервые — свобода слова. Политические партии росли как грибы. В театрах перед представлениями выходили знаменитые актрисы и, потрясая разорванными бутафорскими кандалами, символизирующими освобожденную Россию, пели «Марсельезу». Свобода, свобода! Петроградские улицы покрылись красным — красными бантами, красными флагами нескончаемых демонстраций. Все это напоминало о крови. Чернели только сожженные полицейские участки…

И солнце светило в те дни как-то особенно ярко. Даже свергнутая царица писала в своем письме отрекшемуся царю: «Какое яркое солнце…» Хотя уже тогда убивали: офицеров, полицейских… и в газетах было напечатано: «Убит тверской генерал-губернатор». (Впрочем, в той же газете объясняли: «Он был известный реакционер…»)

С каким интересом следил вчерашний ссыльный за событиями! Он понимал эту революционность столицы с ее интеллигентскими идеями, с гарнизоном, не желавшим идти на фронт… Но остальная Россия, Святая Русь, миллионы крестьян, которые еще вчера молились за царя — помазанника Божьего, — что скажут они?

И они сказали… «С какой легкостью деревня отказалась от царя… даже не верится, как пушинку сдули с рукава», — с изумлением писала в те дни газета «Русское слово».

Значит, правы были те, кто говорил о возможности переворота сверху? Значит, это верно: в стране рабов боятся силы и подчиняются силе… «Учимся понемногу, учимся».

Едва сошедши с поезда, туруханские ссыльные начали действовать. Ленин, Зиновьев и прочие лидеры большевиков были в эмиграции. Как и в 1905 году, они не готовили революцию, участия в ней не принимали. И теперь оказались отрезанными от России: как русские подданные, они не имели права проехать через сражавшуюся с Россией Германию и лихорадочно решали: что делать?

В Петрограде большевистскими организациями руководили молодые люди: уже знакомый нам Вячеслав Скрябин-Молотов и его сверстники, выходцы из рабочих — Шляпников и Залуцкий. Им удалось в начале марта наладить выпуск «Правды». Редакцию возглавил Молотов, с ним — «революционеры второго ранга». Еще недавно их заседания проходили по чердакам — теперь большевики реквизировали роскошный особняк балерины Кшесинской. Была в этом какая-то злая ирония: самая радикальная партия разместилась в скандальном «любовном гнездышке».

Коба и Каменев тотчас отправились в особняк. На заплеванной окурками, недавно роскошной лестнице — черные тужурки рабочих и серые солдатские шинели. В спальне стучали «ундервуды» — там работал секретариат партии…

Молодые петроградцы не проявили восторга по поводу появления туруханцев. Но те действовали жестко.

«В 17-м году Сталин и Каменев из редакции „Правды“ вышибли меня умелой рукой. Без излишнего шума, деликатно», — вспомнит эти дни девяностолетний Молотов. Опять наступило время бушующей толпы, время улицы, время ораторов. Весь этот период бывший поэт проведет редактором в «Правде».

Глава 6 Партии Великого шахматиста

Дебют: встреча с властью

Его статьи в «Правде» поразят историков странным забвением взглядов его учителя Ленина. Кобе явно нравится эта буржуазная революция, столь успешно перевернувшая его жизнь. Он славит Российскую социал-демократическую партию, совершенно забыв, что единой партии для последователя Ленина быть не может: есть два непримиримых врага — большевики и меньшевики. В то время как Шляпников и молодые петроградцы призывают к ленинским лозунгам — братанию на фронте, немедленному прекращению войны, — Коба пишет в «Правде»: «Лозунг „Долой войну!“ совершенно не пригоден ныне как практический путь». Каменев идет дальше — призывает солдат «отвечать пулей на немецкую пулю».

Но Коба не только пишет. Вместе с Каменевым он поворачивает политику петроградских большевиков — начинает кампанию объединения большевиков с левым крылом меньшевиков. Кампанию, преступную для последователя Ленина!

Впоследствии Троцкий напишет о «растерянном Кобе, который в те дни следовал за Каменевым и повторял меньшевистские идеи». И Троцкий прав. Только он не понимает — почему.

Наряду с Временным правительством в Петрограде с начала революции установилась вторая власть — Совет рабочих и солдатских депутатов. Сам термин «Совет» очень удачно родился еще в революцию 1905 года. Слово уходило корнями в крестьянское сознание, в традицию русской соборности.