Тирмен

В конце концов бородатый заявил, что не видать госпоже Калинецкой ни «Томпсона», ни вульгарного «Калаша», пока она не отстреляет что-нибудь простенькое и не реабилитируется за прошлый конфуз. Петр Леонидович, включаясь в странную игру, предложил скоростную стрельбу по «силуэту». Ничего сложного, оружие — табельный милицейский «Макаров», полный магазин, мишень — в положении «боком», поворачивается на три секунды, попасть желательно в «десятку». Пять раз подряд. А чтобы жизнь малиной не казалась, оружие следует держать в наполовину поднятой руке — под углом 45 градусов к мишени.

Он ждал гневной отповеди. Нет, мадам Кали лишь буркнула что-то о «ментах поганых», а затем решительным движением сбросила с ноги туфельку. Миг, и вторая туфелька полетела вслед за первой. Ушастая брезгливо сдвинула выщипанные бровки, скривила ротик и шагнула на пыльный бетон пола, направляясь к линии огня.

Первый поворот мишени она пропустила. Не двинулась с места, с презрением щурясь и держа «Макаров» стволом вверх. Потом начала стрелять: быстро, почти не целясь. Бац, бац, бац...

Четыре «десятки».

Петр Леонидович отошел от зрительной трубы, вздохнул и направился в оружейную, откуда вернулся с искомым machine gun. Правда, не с «Томпсоном» — с британским «Стэном». Полностью капитулировать было рано. Госпожа Калинецкая улыбнулась уголками губ и подмигнула старику: так, чтобы не заметил бородатый Зинченко.

Оставалось поинтересоваться, кто все-таки из присутствующих «хомячок». Старик благоразумно смолчал. Вспомнилось, что амбала с «боксером» направила в тир именно она, Кали.

Выручил Петра Леонидовича звонок. Тихое дребезжание вначале различил он один: гости слишком увлеклись «Стэном».

— Что?!

Бородатый наконец-то услышал. Автомат в его руках опасно дрогнул. Старик едва не отшатнулся.

— Посетитель наверху, — как можно спокойнее пояснил он. — Когда мы спускались, я включил сигнализацию. Детишки пришли пострелять, не иначе.

Зинченко и мадам Кали переглянулись. Петр Леонидович поспешил добавить:

— А вы оставайтесь. С техникой разберетесь или подсказать?

Авторитет не без сомнения уставился на пульт, ушастая снисходительно усмехнулась. Старик понял: разберется. В лучшем виде.

На миг сгинул яркий свет ламп, пропали бетонные стены. Снова возник июньский лес, залитый ярким солнцем, губы ощутили давно сгинувшую пыль. Техник-интендант 1-го ранга вспомнил, что фляга пуста...

Поднимаясь по лестнице, ведущей из бетонного чрева наверх, в вечернюю прохладу, Петр Леонидович думал, что суетиться не стоит. «И аз воздам». А он-то прикидывал, как не пустить излишне любопытную парочку на «минус второй», куда они рвались с первой же минуты.

Стараться не пришлось. Поздний посетитель решил вопрос со всей ясностью и определенностью, по крайней мере, на этот вечер. Старик мог быть доволен. Он и был доволен: Петр Леонидович не сомневался, что знает, кого увидит наверху. Растерянный паренек с библейским именем. Просто случайность? Или не просто — и не случайность?

Исчислено, взвешено...

Нет, пока еще не взвешено.

7.

Проходя мимо знакомого тира, Данька невольно замедлил шаги. Зайти, что ли? Вспомнилась приятная тяжесть «воздушки», запах масла, приклад, плотно вжатый в плечо. Хлопок выстрела, «карусель», с которой летит на пол свин Жирный, а за ним — кодла. Может, у дяди Пети и пистолет найдется? Пневматический, понятно, но все же...

Нет, ребята ждут. Надо идти.

От стационарной эстрады, где троица рабочих монтировала рекламный задник, а на тросах висели турели прожекторов с цветными фильтрами, он свернул направо, к кортам.

Под ногами шуршали опавшие листья. Скоро парк станет голым, неприветливым. Деревья с укоризной протянут голые ветки к низкому небу: дай монетку! да-ай бабушкам копеечку! Закроются аттракционы, исчезнут летние столики. Лишь тусклые фонари да их отражения в лужах будут оживлять по вечерам парк, продуваемый всеми ветрами. И так до снега, когда по аллеям помчатся финские сани, на площади в центре поставят елку, и массовики-затейники, переодетые дедами-морозами, начнут устраивать смешные конкурсы.

Главное: пережить скучную слякоть!

Он припустил бегом, чтобы успеть вовремя.

— Данька! Давай сюда: мы уже столик забили...

Сначала они играли вчетвером: и «на вылет», и два на два. Санька регулярно выигрывал. С остальными, Сливой и Пыжом (в обоих случаях не клички, а фамилии!) у Даньки выходило по-разному. Пару раз отлично получился «обратный топ-спин» — как он сам окрестил изобретенный им удар: корявый, но действенный. Ракетку держишь «лопатой», бьешь по касательной сверху вниз, и шарик, если не очень закрученный, идет низко, почти катясь по столу.

Подобные мячи даже Белогрив не брал.