Тирмен

Впервые пиджак (серый, чуть приталенный) был водружен на плечи во время примерки, второй раз — меньше недели назад, на честно отпразднованный Новый год. Первоначально задумывался костюм, но в последний момент Петр Леонидович отказался от двусмысленной идеи. Новый костюм в его возрасте — словно намек. Мол, последний, мол, в нем меня и...

Не дождетесь! Во всяком случае, не сегодня.

— Про собаку я не в прямом смысле.

«Буденновские усы» в очередной раз помогли — скрыли уголки губ, дрогнувшие в усмешке. Учитесь держать паузу, мадам Кали!

— В Италии — в Неаполе, например, — местная Коза Ностра...

— Коза Ностра не в Неаполе, Любовь Васильевна. — Пальцы наконец-то нащупали искомое, ухватили, потащили наружу. — Так именуется преступное сообщество на Сицилии, а заодно в Соединенных Штатах Америки. Аналогичная структура в Неаполе называется «Каморра».

На белую скатерть с легким стуком легло чудо техники — затянутый в серебристо-черную кожу органайзер «Kyoshi». Госпожа Калинецкая невольно отпрянула, закусила губу. Не иначе ожидала чего иного. Гранату «РПГ-5», например.

— Мне нужно уточнить свое расписание на сегодня, — светским тоном продолжил старик. — Не возражаете?

«Расписание на сегодня» — выражение, услышанное в американском боевике, — ему чрезвычайно нравилось. В том числе истинным демократизмом. Скажем, у бомжа тоже имеется таковое: осмотреть первую помойку, затем — вторую...

Мадам Кали терпеливо ждала, вертя в руках ложечку, которой до того размешивала сахар в чашке с «эспрессо».

Палец лег на нужную кнопку, но Петр Леонидович не стал изучать засветившийся зеленым экран. Жаловаться на память пока не приходилось. Экспромт с органайзером предназначался исключительно для собеседницы. Электронную записную книжку презентовал «глубокоуважаемому господину Кондратьеву» пребывающий ныне «в нетях» Боба — Борис Григорьевич Зинченко — в присутствии ушастой подруги. Укатил бородатый по своим злодейским делам сразу после новогодней гулянки, а «хомячка» бегом на свиданку намылилась — если на современном арго формулировать.

«Свиданку» устроили в парке, в пустом по полуденному времени кафе. За плохо вымытыми стеклами окон белели неубранные сугробы, печальная елка свесила вниз успевшие запылиться гирлянды. Над головой дремала тяжелая бронзовая люстра с острыми шипами-шандалами.

— Все расписано. — Старик виновато развел широкими ладонями. — Ваш заказ на сегодня — вне графика. Опять же инфляционные ожидания в связи с грядущим внедрением гривны приводят к неоправданным побочным расходам.

Петр Леонидович давно заметил, как коробят ушастую его витиеватые выражения — посему и злоупотреблял ими в беседах с Калинецкой. Сама она говорила просто, словно дрова рубила.

— Не надо шутить, господин Кондратьев! — Маленький кулачок взметнулся вверх, завис над скатертью. — И намекать не надо. Да, Боба не в курсе нашего с вами разговора. Но это не ваше дело. Есть клиент, есть заказ.

Не ударила. Кулак разжался, ладонь легла на скатерть.

— Выслушать меня, по крайней мере, можете?

Петр Леонидович без особой нужды поглядел на дремлющую люстру, задумчиво перевел взгляд на циферблат древних часов «Победа». С черепашьей скоростью спрятал органайзер. Можем и выслушать. Утро он честно отработал, вновь откроется после обеда, о чем с парковым начальством говорено и договорено. Все остальное... Остальное — тоже после обеда. А «после» — понятие растяжимое.

— Вот!

На стол с легким шелестом легла газета «Спорт-экспресс» за двенадцатое октября прошлого, 1995 года. Экая древность!

— Фото на первой странице.

Теперь следовало бы удивиться. Самая обычная фотография, во всяком случае для «Спорт-экспресса». Футбольный клуб: команда, капитан с воздетым к небу кубком, руководство довольно улыбается...

— В центре. В светлом пиджаке.

Спрашивать, кто именно, старик не стал. Президента и хозяина победоносного клуба не знать было грешно, даже тому, кто никогда не интересовался футболом. Владелец заводов, газет, пароходов...

Вязкую тишину прервал радостный крик магнитофона:

— В Москве гулял когда-то Ленька Пантелеев,
Всегда с улыбочкой и выпивши слегка...

Не иначе местная обслуга спешила потешить эстетические чувства госпожи Калинецкой. Не вовремя. Ушастая резко обернулась, махнула ладонью.

— Среди налетчиков он первым был злодеем
— Его боялись даже люди Губчека...

Обрезало. Любовь Васильевна без особой нужды поглядела на снимок в газете, почесала нос маникюрным коготком.

— Да... Ненавижу, когда перебивают!.. Охрана образцовая, не подойдешь и не подкупишь. Трех заместителей убрали, но с боссом не срастается. Говорят, построил себе бункер в старой угольной шахте — вроде вашего подземелья. Бобе... Борису Григорьевичу он не по зубам. А если не мы его, значит, он — нас. Доступно?

Суетное желание разозлить ушастую возникло давно. До недавнего времени старик честно ему противился.