Тирза

— Каиса, — шептал он. — Каиса. Я вымылся на кухне, насколько мог, я выстирал и почистил одежду и надел рубашку моего отца. Потому что мою рубашку уже было не отмыть. Она слишком испачкалась. И потом я поехал за едой в деревню. «Рисовый стол», это индонезийское. Небольшой «рисовый стол», на троих. И побольше крупука. Все это я съел один. Я так проголодался, я вдруг так жутко проголодался, я вылизывал коробочки, в которых была еда. Каиса, ты хоть раз испытывала такой голод? А потом я выкопал яму в саду. Я работал всю ночь. У меня не было времени на две ямы. И я уложил в эту яму детей. Я приволок их туда волоком, честно тебе скажу. У меня уже почти не осталось сил. Мою солнечную царицу я положил целиком, а того, другого, бросил туда по кускам. Как люди выбрасывают на свалку куски распиленного ствола. И потом я забросал яму землей. Я снова привел сад в порядок. Все сделал красиво. Этот сад принадлежал еще моим родителям. И только потом я вымылся сам и вычистил, и вымыл «Штиль MS 170» и весь дом, потому что он весь был залит соком фруктового дерева. Везде валялись мелкие веточки и листики, которые я забыл бросить в яму. Я не знаю, кем был Атта, я не знаю, что бы он мог с нами сделать, если бы у него был шанс. Но тогда все опять стало чисто, все было убрано, только на столе остался Коран. И я стал его читать. Я же вырвал оттуда только одну страницу. Я любознательный человек. И заснуть я не мог. И знаешь, там есть интереснейшие вещи. «Истинно обретут владельцы сада радостное занятие» — вот что я там прочитал. Что-то подобное. И я подумал: это же я, я и есть владелец сада. Но «Штиль» оказался сильнее Аллаха, сильнее нашего Господа, сильнее Иисуса. «Штиль MS 170» — вот кто правитель над нами, Каиса, наш могучий правитель. И пока я думал, я ничего не чувствовал. Может, меня волновали какие-то простые дела. Чисто ли в доме. Ничего ли я не забыл. Я не спал, только подремал немного, а утром я сделал завтрак на троих. Я побрился и намазался мазью, мне ее выписали от сухости кожи. А потом я поехал в аэропорт во Франкфурт. И я попрощался с детьми, я махал им, пока они не скрылись из вида.

Теперь я знаю, кто я такой и зачем я здесь. Потому что я ищу Тирзу, хотя знаю, что ее никогда тут не было. Но самое странное в том, что наступают моменты, когда я сомневаюсь. Когда я в этом не уверен. Когда я думаю: это просто была игра, странная игра в моей голове. Тогда я думаю, что Тирза и в самом деле улетела в Намибию с Аттой, а я просто не помню чего-то. Я ведь не могу представить себе, что я никогда больше не увижу мою Тирзу. Это так странно, но я годами подозревал, что на самом деле я чудовище, что я — зверь. А когда я увидел подтверждение тем моим подозрениям, я не смог в это поверить. Раньше, когда я был молод, мы играли с моей супругой. Мы играли, как будто я — дикий зверь, что крадется ночью по парку. Вот из-за этого всего я и оказался здесь, в Намибии, Каиса, чтобы исчезнуть, чтобы раствориться, потому что мне некуда больше деться. Может, в этом и есть игра, когда ты можешь вернуться к себе, каким ты был до того, как игра началась. Но я не могу вернуться. Я отрезан от того, кем я был, Каиса. Для тебя я человек без будущего, без прошлого, нейтральный, как банковская купюра. Турист с Запада, один из многих, заблудившийся в собственной жизни. Они все говорят, что ищут духовности или покоя, или что-то еще, но они все думают об одном и том же: они хотят исчезнуть. Я хотел… Я хотел сказать тебе, как мне приятно с тобой говорить. Твоя компания… Твое общество для меня так важно. Людям нужна компания, чтобы исчезнуть.

Больше он ничего не говорил, но заснуть не мог. Он лежал посреди пустыни, чувствовал тепло ребенка, копался в своей памяти и чувствовал во рту привкус старого вина. В нем не было ничего от чудовища. Монстр остался похоронен в его памяти. А он лежал там, словно дитя.

Когда Хофмейстер проснулся, ему казалось, что у него затекло все тело. Он полежал еще немного и разбудил Каису. Было семь часов утра.

Он быстро принял душ в хижине, потому что хотел оставить горячей воды и Каисе. Потом оделся.

За завтраком молодой француз спросил, не хотят ли они поехать на экскурсию.

— С удовольствием, — ответил Хофмейстер. — Мы хотим посмотреть пустыню, дюны.

— Я могу организовать для вас индивидуальную экскурсию, — сказал француз. — Вы ведь с ребенком. Большинство туристов приезжают сюда без детей. В половине третьего за вами заедет Элаго.

— Благодарю вас, — сказал Хофмейстер.

— Не стоит, — улыбнулся француз. Он уже хотел уйти, но остановился. — Она тут родилась? — спросил он и показал на девочку.

Хофмейстер кивнул, и француз тогда тоже кивнул, как будто рассчитывал именно на этот ответ. Как будто он его уже знал.

— Если вам еще что-то нужно, обращайтесь, — сказал он. — И да, пока я не забыл, мы вымыли вашу машину, открыли багажник и отнесли багаж в вашу хижину. — И француз направился к следующему столику.

Хофмейстер посмотрел ему вслед. Вежливый парень в камуфляжных штанах. Кто знает, кем он был во Франции, что он там делал.