Тише воды, ниже травы

— Да, — ответила я. — Но такое не могло же произойти внезапно, сразу, как по мановению волшебной палочки! Появился кто-то… Раз вы с ней занимались постоянно, то если бы этот кто-то и появился, то первым о нем должны были узнать вы!

— Я же упоминал среди всех прочих качеств Дины скрытность, — напомнил Пименов. — И когда рядом с ней появился какой-то новый человек, то он, по-видимому, тут же стал большим авторитетом для нее, чем я. Потому она и прислушивалась к его мнению.

— Но это как-то… Совсем уже легкомысленно! — не могла успокоиться я. — Неужели такое вообще возможно?

— Вы все-таки не совсем поняли, что я хотел сказать своим рассказом, — покачал головой Пименов. — Смотрите. Сначала у Дины был Виктор, самый лучший и вообще единственный на свете. Потом, очень быстро чувства к Виктору улетучились, и его место занял психолог Максим Алексеевич. Причем дело здесь не в том, что Дина наконец осознала, что Виктор — кандидатура не очень подходящая. Я-то еще более неподходящая! Однако я убежден, что она успела накрутить в себе любовь ко мне «до гроба». Затем, не прошло и двух недель, как и от этой любви не осталось и следа. И Дина, совсем недавно стремившаяся удержать меня подольше возле себя, всячески затягивавшая наши встречи, теперь сама объявляет, что не нуждается во мне. По-моему, это очень красноречивая характеристика девушки.

— Да уж… — протянула я. — То есть она была очень подвержена чужому влиянию и склонна часто менять свои привязанности. А ведь это может быть весьма опасно…

— Вот именно, — кивнул Пименов. — Я, признаться, был расстроен, когда она объявила, что хочет прекратить занятия. Мне так и не удалось ее переубедить, она проявила здесь свое упрямство. А ведь работы предстояло еще очень много! Когда все прервалось, я подумал, что все, чего мы успели достичь, пойдет насмарку.

— И когда она объявила вам о прекращении общения?

— В начале зимы, — тут же ответил Максим.

— Что же это за таинственный человек? — спросила я скорее саму себя. — О нем никто ничего не знает. Во всяком случае, не упоминает.

— Возможно, я и ошибаюсь насчет его появления, — пожал плечами Пименов. — Но мой опыт подсказывает мне, что все-таки на нее кто-то повлиял. Хотя в принципе может быть, что этот «кто-то» — из ее прежнего окружения.

Я вспомнила о Косте Макарском. Не мог ли он быть тем человеком, который закружил Дине голову? Не угождая ли ему, отказалась она от психологических сеансов? Но тогда Костя должен был быть совсем иным человеком, а не таким наивным простачком, каким воспринимали его окружающие. Я и раньше над этим задумывалась, но ведь так и не нашла ответа. Я и не могла найти его самостоятельно. И тут мне в голову пришла мысль посоветоваться на эту тему с Пименовым. Все-таки он психолог. Наверное, сможет что-то подсказать?

Я решилась и спросила:

— Максим, скажите, Дина никогда не упоминала некоего Костю, своего приятеля?

— Костю? — наморщил лоб Пименов. — Да вроде нет.

— У него очень необычное заболевание, — подсказала я. — Уровень сознания остановился на возрасте десяти лет после того, как мальчик переболел менингитом.

— Ах вот оно что, — кивнул Пименов. — Да, такие случаи действительно бывают, мы это проходили. Но Дина никогда не упоминала, что у нее есть такой знакомый. Значит, он был не очень-то значим для нее.

— А может быть, наоборот, — задумчиво произнесла я, — настолько значим, что она скрывала его от вас. Скажем, опасаясь осуждения.

— Не знаю, — признался Пименов. — Здесь мне очень сложно судить вот так, наобум. Возможно, вы и правы.

— А вот скажите, ведь этот человек, наверное, числится инвалидом?

— Безусловно, — согласился Пименов. — Полноценным членом общества он никак не может быть.

— Значит, он должен состоять где-то на учете, так?

— Ну, наверное, — снова согласился Максим. — У психиатра обязательно должен наблюдаться.

— И психиатр может точно охарактеризовать его заболевание?

— Должен, — все еще не понимая, к чему я клоню, ответил психолог.

— И где это можно узнать?

Пименов улыбнулся.

— Вы, видимо, считаете меня чем-то вроде справочника по психиатрии. Я думаю, в первую очередь стоит обратиться к его родным, они наверняка должны знать.

— Вот только захотят ли они предоставить мне такую информацию… — усмехнулась я, вспомнив тот холодный прием, который оказала мне мать Константина Макарского.

— Подождите, подождите, — наморщил лоб психолог. — Сейчас…

Он порывисто встал и подошел к секретеру. Потом вытащил откуда-то изнутри записную книжку и стал ее листать.

— Вот… Один мой знакомый, психиатр, занимается как раз примерно такими случаями. Давайте ему позвоним.

— Давайте, — довольная, согласилась я.

* * *

Спустя десять минут мы уже вместе с Пименовым выходили из его квартиры и держали путь к некоему Петру Анатольевичу Собакину. А через полчаса и сам он, этакий подвижный бородатый колобок, предстал передо мной.