Тише воды, ниже травы

Вскоре я постучалась в дверь одноэтажного кирпичного домика, вокруг которого раскинулось приусадебное хозяйство. Во дворе лаяла собака, но она, слава богу, была привязана и могла выражать свою злобу только на расстоянии.

Наконец из глубины одноэтажного домика послышался тонкий голосок:

— Кто там?

— Простите, я ищу Светлану Мироненко.

За дверью воцарилась пауза. Мне сразу же чисто интуитивно показалось, что именно Светлана, которую я ищу, и находится за дверью.

Наконец, женский голос еще раз, но уже более испуганно спросил:

— А кто это?

— Меня зовут Татьяна. Мы незнакомы, но мне очень нужно с вами поговорить.

Дверь спустя несколько секунд все же отворилась, и в щели над цепочкой, придерживавшей ее, показалась кругленькая испуганная мордашка, удивленно смотревшая на меня. Я обезоруживающе улыбнулась, стараясь выглядеть наиболее естественной и не вызывать чувства тревоги и опасности. Видимо, мне это удалось, потому что Светлана отдернула цепочку.

Она оказалась маленькой, щупленькой, с короткой стрижкой жиденьких русых волос. Своей субтильной внешностью она напоминала хрупкую девочку-подростка несколько болезненного вида, и мне, признаться, сложно было представить ее в роли врача-хирурга. Она вопросительно смотрела на меня серыми глазами, явно ожидая, что я представлюсь более полно.

Я начала с того, что сказала:

— Здравствуйте, я приехала к вам из Тарасова.

— Здравствуйте, — неуверенно кивнула Светлана, продолжая вопросительно смотреть на меня в ожидании объяснений.

Я вздохнула и, не став ходить вокруг да около, проговорила:

— Я частный детектив, занимаюсь расследованием смерти Дины Черемисиной.

Вопрос в глазах Светланы сменился испугом. Она вцепилась в край двери так, что косточки пальцев побелели, и, ничего не говоря, продолжала со страхом смотреть на меня.

— Вы не волнуйтесь, я просто хочу поговорить с вами, — поспешила я успокоить ее, но, кажется, безуспешно.

— Кто вас послал? — вскрикнула она. — Кто вам сказал, где я?

— Светлана, я еще раз прошу вас успокоиться, — продолжала я. — И не думайте, что вас преследуют. Ну посудите сами: разве так сложно узнать ваше местонахождение, адрес ваших родителей? Частному детективу это вовсе не составляет труда, — снова улыбнулась я. — Ведь можно поговорить с сослуживцами, соседями…

— Вы были у меня дома? — удивленно спросила молодая женчина. — Значит, вы знаете, где я живу, где работаю, и утверждаете, что не преследуете меня?

— Я просто хотела с вами поговорить, — повторила я. — Вы исчезли очень внезапно, а мне нужны кое-какие данные, и вы могли бы мне рассказать…

— О чем? — перебила она меня. — О ком? О Дине Черемисиной? Я практически не знаю ее! Она встречалась с моим бывшим мужем — ну и что? При чем тут я? Мы с ним развелись, развелись официально. Что же теперь, меня всю жизнь будут преследовать по поводу его новых пассий?!

— Но эта его пассия умерла. Причем довольно странно, при необычных обстоятельствах умерла, — напомнила я. — Кстати, вам ведь откуда-то известно о ее смерти…

Светлана молчала. Страха в ее глазах не уменьшилось, однако к нему добавилось твердое желание защищать себя до конца. Мне предстояло как-то снять с нее напряжение, чтобы вызвать на откровенность, поскольку если сейчас бывшая жена Виктора Мироненко вобьет себе в голову, что разговор со мной может ей как-то повредить, то поездку мою сюда, в Красный Кут, можно считать бесполезной. Кто же ее так запугал? Или — что ее напугало?

— Светлана, вы чего-то боитесь, — продолжала я убеждать, надеясь, что она внимательно меня слушает. — Но скрываться постоянно вы же не сможете. Все равно вам придется возвращаться в Тарасов. Не лучше ли положить конец всему прямо сейчас? Если я установлю истинного виновника смерти Дины, вам ведь нечего будет бояться, так? Вот я и прошу вас помочь — и мне, и себе самой.

Светлана вроде бы чуточку отмякла. Она оттолкнулась от двери, постояла немного, а затем прошла в комнату. Остановившись посередине, спросила:

— Вас Виктор прислал ко мне?

— Нет. Как раз наоборот, он почему-то не хотел, чтобы мы с вами встречались. Вы его боитесь?

— Не знаю, — тихо выдохнула Светлана и вдруг, с размаху и почти не глядя сев на стоящий рядом стул, расплакалась.

Она плакала, как ребенок — громко и навзрыд, всхлипывая, и худенькие ее плечи тряслись при этом. Я посчитала ее плач хорошим показателем — теперь напряжение девушки должно выплеснуться и сойти на нет. Тем не менее я, поозиравшись, взяла стакан, наполнила его водой и поднесла Светлане. Молча кивнув, она выпила почти всю воду, потом утерла слезы и, глядя на меня покрасневшими глазами, сказала:

— Я очень устала… Устала бояться… Мне все это надоело! А главное — я ничего ведь не знаю, понимаете?! Да, я ничего не знаю, я совершенно ни при чем, я ни чем не могу никому ни помочь, ни навредить… И тем не менее я боюсь и прячусь. И врежу сама себе. И не знаю, как с этим покончить…