Тишина

Муж поднял меня и повернулся спиной. Второй раз, показывая уже медленнее, он двинулся вперёд, образовывая зазор между нами, легонько толкнул меня пяткой в живот, от чего дыхание сбилось, и я начала ослаблять хват, он так же легко, лягнул моё колено, и я завалилась на землю. Как ему, наверное, тяжело со мной, он же старался рассчитать удар, чтобы мне было не сильно больно, но, чтобы он возымел действие. Потом до ломоты в суставах я пыталась вывернуться и повалить его, сначала ударяя в пол силы, а потом лупася от души куда доставала, и не попадая, заваливалась вместе с ним, потому что попала туда, куда совсем не надо, в общем, допуская кучу ошибок. Только когда я окончательно перестала что-то соображать, он отпустил меня.

— Пошли делать твой обед, — с тяжелым вздохом он принялся распихивать обратно, по карманам, всё то, что он вытащил в начале, в поисках орудия нападения, — всё сверххреново, подруга моя.

Я шла за ним, еле волоча ноги от усталости, а в мозгах, наверное, не было не единой мысли. Когда мы спустились в землянку, Риши уже был там. Он, ковыряясь в шкафу, собирал вещмешок.

— Аська ты вообще мышей не ловишь… — завёл он, из-за двери шкафа, но стоило ему взглянуть на меня, как он сразу же насторожился, — что случилось?

— Да ничего, — недовольно буркнул супруг, — учил её, вот…

Муж подошел к кухонному столу и принялся чистить картошку, которую я взялась мыть. Я удивлённо вскинула на него взор, но он этого не заметил.

— Судя по вашим лицам всё отлично, — скептически заметил врач, бросив своё занятие и подойдя к нам.

— Как резать? — обратился ко мне Герман, я показала фалангу указательного пальца, он кивнул и принялся крошить почищенные клубни, — понимаешь, друг, она не сможет отбиться от стада зайцев, если они решаться её атаковать. Да, чёрт! — муж с размаху, с грохотом, положил нож на стол, я скосила глаза, потому что мне показалось, будто доска, на которой он кромсал клубень, раскололась, — даже если они так и не решаться нападать, она с ними не справится!

Вот это уже было враньё! Я схватила блокнот и, капая мокрыми пальцами на лист написала:

— Ага! Он большой и сильный дядя, а я никчёмная трухлявая гнилушка не способная шевельнуться! Ну, вот один вопрос, как я сюда добралась?

Риши ухмыльнулся, прочитав записку, а супруг вырвал её у друга и пробежался по ней взглядом. Его скулы побелели, а глаза метали молнии.

— Послушай, — он говорил тихо, но от злобы, слышавшейся в голосе, у меня аж заложило уши, — я, конечно, безмерно виноват, что не взял тебя сразу с собой. Но позволь напомнить, чем закончилось твоё путешествие? Вы оказались в Лагере и сами оттуда, уже, выбраться не могли. Имей ты хоть какие-то навыки выживания, возможно туда бы вы не попали.

Это уже был нечестный выпад, я от удивления открывала и закрывала рот, словно рыба.

— Я не уловила сути про Лагерь, объясни, пожалуйста, ещё раз, — когда писала, я чувствовала, как у меня заходили желваки.

Всё-таки хорошо ссориться на бумаге, пока один напишет, пока другой прочитает. Герман понял, что сморозил глупость, упомянув про Лагерь, ведь и сам он там, однажды, умудрился оказаться. Да тут две трети повстанцев, тренированные и матёрые, были из Лагеря. Он просто молча чистил и резал овощи, не продолжая разговор. Риши поспешил ретироваться еще, когда любимый начал на меня наезжать, и уже заканчивал паковать свои вещи.

Обед прошел в тягостном молчании, лишь, когда я собрала тарелки, мужчины заговорили:

— Когда уезжаешь? — Герман сидел с задумчивым видом, и чуть ли не в пол уха слушал ответ товарища.

— Вечером двинемся. Ли и Абра уже выходят. Мы пойдём позже, всё равно, пока суть да дело… в общем, сутки бездельничать.

— Сколько машин берёте?

— Да вроде парочку. Один тягач и грузовик-бегунок.

— Ужинать придёшь?

— Нет, милая, сегодня меня не будет на ужине, — врач скорчил рожицу, и муж усмехнулся, прогнав ненадолго с лица сумрачное выражение, — ну что ж, пойду я, — Риши встал, и они крепко обнялись с моим супругом. Затем он подошел ко мне, — слышь, подруга? Не убивай его до моего прихода, потерпи, я вернусь тогда хоть ножом пыряй. А то психанёшь, а потом жалеть будешь. Когда я буду под рукой, всё получится проще, ты — покалечила, я — подлатал, — он, подмигнув, заключил меня в медвежьи объятья.

— Я вам не мешаю? — притворно оскорбился любимый.