Тишина

— Можно? — в очередной раз спросила Марина, и я только молча кивнул.

Она медленно, словно кошечка, что крадется под одеялом, вытянулась, рука скользнула в сторону, и тихо, будто боялась меня спугнуть, чуть приподняла ногу и тут же оказалась у меня на животе. Я ничего не успел даже подумать, да если честно, то и не хотелось, просто удивлялся тому, что вообще происходит.

Марина играючи потянулась к моим губам и осторожно поцеловала. Я не знал, что делать. Да, хотел, но все равно не мог себе этого позволить, она, она ведь… Марина чуть вильнула попкой, хихикнула и, закусив губку, чуть приподняла ее. Ее глазки хитро заиграли, пальчики опять сжали хоботок, который к этому моменту уже переродился в бычка.

— Не бойся, — почти мурлыкая, сказала она и, виляя попкой, быстро нашла свою лазейку. Она чуть попятилась назад. — Ой… — только и успела сказать, как мой нахальный парень юркнул в ее норку.

«Как там горячо», — почему-то подумал я, и на моем лице, похоже, появилась идиотская улыбка, поскольку Марина чуть прыснула и, удержавшись от смеха, завиляла бедрами. Легко и свободно он уходил все глубже и глубже.

— Ай, — сдавленно сказала Марина и как-то строго посмотрела мне в глаза, будто я в чем-то виноват.

Наконец мои руки осмелели и, скользя вдоль ног, легли ей на бедра. Она довольно нагнулась вперед, ее небольшая грудь коснулась моей, и этот щекочущий озноб прошел от паха к груди. Я дернулся всем телом, там все горело, буквально полыхало, обжигало.

— М… — сдавленно промычала она и, коснувшись моих губ, чуть приподняла попку.

Мои пальцы сразу сжали ее бедра, будто боялись, что она соскользнет с крючка. Марина дернулась. Я вспомнил ее выражение лица, это было вчера, когда стояла на балконе, но воспоминания тут же растаяли.

— Ах… — на выдохе сказала она и села обратно. — Ой… — голос шел откуда-то из глубины.

Ее пещера, куда я проник, горела адским пламенем. Хотелось сбросить ее тело и в то же время прижать как можно крепче к себе. Ее тело изогнулось, она приподнялась и тут же села обратна. Дрожь под рукой, пальцы сжались. Вдруг я дернулся, не хотел, но мой ствол вошел так глубокой, что ее глаза округлились от удивления и губы прошептали немые слова. Снова дернулся, она ахнула, хотела приподняться повыше, но мои пальцы скользнули вверх. Давно уже хотел это сделать. Ладони, прижимаясь, прошлись по ее груди, Марина даже не обратила внимание.

Ее темно-голубое платье, именно в нем она была вчера. Широкий золотой пояс разделял ее тело на две половинки. Она смеялась и почему-то неловко улыбалась, будто что-то мешало. И эта серебряная брошь на груди. Но сейчас на не ней ничего этого не было, она была чиста и свободна.

Я погладил ее грудь, что чуть торчала вверх, словно девчонка подняла свой нос. Ладони скользнули вниз и легли на талию, где еще вчера был пояс. Я потянул ее на себя, и Марина с легкостью повалилась всем телом мне на грудь. Она хотела поцеловать, но что-то отвлекло. Марина заморгала, прищурилась, губки капризно скривились, словно хотели заплакать. Я дернулся.

— Ай… — вырвалось из ее груди. Что это было? Не то приглашение продолжить, не то наоборот, постой, потерпи чуток.

Чувствовал ее дыхание, как пальчики перебирают простынь, и коленки, чуть вздрагивая, пытались приподнять попку. Я опять дернулся.

— Ой… — почти шепотом сказала она и тут же сама вильнула попкой, и я продолжил.

Она вскрикнула, когда он почти проткнул ее, но тут же заулыбалась, расслабилась и, прогибаясь в пояснице, замурлыкала как котенок. И вдруг что-то сжало мой хоботок, Марина ахнула, потом еще несколько раз. Она чуть задрожала, из груди что-то вырвалось, похожее на хрип. Я дернулся, еще и еще раз. Марина пыталась соскочить, но мои пальцы вцепились в нее. Она завыла, забарабанила ладошками по моей груди и вдруг затряслась, словно в припадке эпилепсии. Я испугался, но в этот момент что-то ужасно сильно сдавило мой хобот, будто теперь уже я попался на крючок.

Ее лицо на мгновение превратилось в гримасу ужаса, словно ей очень больно. Я прижал ее к себе как можно сильней и, целуя в щеки, что-то начал шептать. Она извивалась, вздрагивала, из груди доносился сдавленный рык. И вдруг все резко прекратилось. Лицо расплылось в улыбке, глаза закрылись, и голова безвольно упала мне на грудь.

Марина пошла примерять Светино платье, так оно ей понравилось. Насыщенный синий цвет и белые цветы. Они хихикали и о чем-то между собой говорили. А потом она поманила меня пальчиком к себе, я отдал Мишке его тягучие сигареты, от которых хотелось смеяться и почему-то лезть целоваться.

— Не бойся, не укушу, — весело сказала она. — Идем, — тут же добавила и, схватив меня за руку, потянула в комнату.

Как только закрылась дверь, она тихо попросила:

— Поцелуй меня.

Лежа у меня на груди, Марина блаженно улыбалась. Еще мгновение назад то, что сжимало мой хобот, вдруг отпустило его, будто говоря тем самым, «все, ты больше мне не нужен, можешь идти».