Тишина

Аня кинулась вниз по лестнице. Внизу было темно и лишь слабый свет неоновой вывески, магазина напротив, подсвечивал комнату. На диване, кто-то в белом ёрзал, пытаясь улечься поудобнее.

– Машуля! – подойдя на ощупь к дивану, Аня обняла подругу. – Мне снилось, то, как мы были в Москве, а потом ты меня обвинила, что я тебя не встретила. Я растолкала Пашу, возмущаясь, что он дрыхнет, и проспал твой приезд.

– Ну ты даёшь, – тихо засмеялась Маша, чтобы не разбудить детей. – Бедный Паша. Я себе представляю, как ты его толкала. Нет, он встретил меня, помог с багажом. Да, и что я, по-твоему, сидела бы там и не позвонила?

– Я так рада, – обнимая «названую сестру» прошептала Аня.

Так они и заснули рядом. Оставалось дождаться утра.

Глава Седьмая. Дух Розы Марковны

Паша любезно остался с детьми, а Аня отправилась с Машей смотреть город.

– Какой-то он не очень красивый, – со смущением сказала Маша, проехав минут десять в автобусе и пока так и не добравшись до пункта назначения.

– Есть такое, но есть и красивые места. Мы поедем завтра в парк, все вместе, – улыбаясь отвечала Аня.

– Хорошо. Полностью тебе доверяю.

– А вечером какие у нас планы? – с любопытством смотря на подругу, спрашивала Аня, желая узнать предпочтения гостьи.

– Я бы полетала в аэротрубе, давно мечтаю об этом. – воодушевленно говорила Маша.

– Отлично, неподалеку от нашего дома есть такой центр. На обратном пути, тогда заглянем туда.

– О-о-о, я ещё хочу в какую-нибудь колоритную кафешечку. Что-нибудь кубанское, традиционное съесть. Ты знаешь такое место?

– Найдем.

Программа на день предстояла плотная: сначала было решено посетить музей, погулять по пешеходному Арбату Екатеринограда, а там и до набережной дойти.

Музей располагался в старинном здание: великолепная белоснежная лепнина внутри и снаружи строения, высокие потолки, старый потертый и скрипучий паркет. Вся эта обстановка обязана была создать почтительное отношение к месту. Все разговаривали шепотом. На тех, кто не соблюдал это правило шикали и смотрели крайне недружелюбно. Вообще дружелюбной в музее была лишь гардеробщица. Наверное, она работала там недавно.

– Какие выставки сейчас есть? – спросила Аня на правах принимающей стороны.

– Имеется постоянная выставка из фондов музея: Русское искусство шестнадцатого – начала двадцатого века. Также проходит фотовыставка «Иллюзия жизни», авторская выставка местного художника-современника «Кавказ» и выставка японских гравюр.

– Дайте, пожалуйста, два билета на японские гравюры и, – раздумывая протянула Анна последнее «и»

– Авторскую выставку про Кавказ, – решила добавить и помочь Маша.

– Хорошо. Экспозиция японских гравюр представлена в этом здании дальше по коридору. Выставка «Кавказ» располагается в соседнем здании, на втором этаже.

– Спасибо. Начнем, пожалуй, с гравюр, а потом в соседнее здание пойдем.

Выставка гравюр показалась Анне какой-то плоской. Данный формат искусства ей был не привычен. Раскосые лица красавиц смотрели с полотен. Это были не яркие рисунки, выполненные синей и чёрной тушью. Примечательным было то, что чем объёмнее была причёска и больше в ней украшений, напоминавших рукоятки мечей, тем, судя по подписям к картинам считалась привлекательнее жрица искусства. Было любопытно всматриваться в изображённые узоры кимоно, собственно, это практически единственное чем отличались картины. Лица были однотипны, а вот орнаменты одежд уникальны и расписаны кропотливо, с большой точностью.

На экспозиции были также представлены: театральные маски, напоминавшие демонические лица в уродливом оскале, традиционные кимоно, с изящным цветочным орнаментом, короткая и длинная катаны, напоминавшие своеобразные казачьи шашки, а также расписанная фарфоровая посуда.

Внимание Маши, и Анны привлекла гравюра самурая на зимнем пейзаже. Лицом он ничем не отличался от рисунков гейш, причёска была чуть скромнее: без украшений и не такая объёмная, в его руках был изящный бумажный зонтик, на поясе свисала связка катан.

После печатного искусства востока переход к современной живописи был разительной переменой. Буйство красок, выразительные мазки, а также узнаваемые пейзажи, создавало ощущение перемещения в другой знакомый им мир. На стенах свисали большие полотна, изображавшие повседневную жизнь жителей края. Здесь было много величественных гор, уходящих в небо. Зеленеющие луга на солнце, молодой джигит танцует со словно плывущей по земле красавицей, под неусыпным взором старейшин. Казаки с гордо поднятыми знамёнами возвращались на лошадях по степной дороге.